Туофикеа — общественные новости

Чтобы правильно оценить разворачивающиеся сейчас в России события, и найти в них своё место, надо прежде всего понять их внутреннюю пружину. Говорят, что народное возмущение вызвано грубыми фальсификациями на «выборах» 4 декабря. Но ведь ни для кого ни секрет, что все без исключения путинские голосования были подтасованы, порой даже ещё более грубо, чем сейчас (да и все ельцинские, пожалуй, тоже — начиная, как минимум, с референдума по конституции 1993 года).

Почему же возмущение вспыхнуло именно сейчас, а не пять, не десять лет назад?

Ответ: «терпение народа кончилось!» — тоже ровным счётом ничего не объясняет, потому что тут же возникает вопрос: допустим, но почему оно кончилось именно сейчас?

На самом деле, чтобы понять очевидное, начать придётся немного издалека. Что, собственно, двигало все крупные исторические этапы за последние 60 лет отечественной истории — «оттепель», «застой», «перестройку» и нынешнюю волну, немного опрометчиво, если судить по календарю, названную «русской весной»?

Изначальный мотор, как ни странно, всегда бывал один и тот же: элита жаждала покоя. Парадокс: стремление к покою раз за разом становилось двигателем перемен! После смерти Сталина в 1953 году высшими слоями советского общества владело одно и то же смутное, но непреодолимое желание: чтобы они жили, как живут, но без риска неожиданного политического ареста (не говоря уж о худшем).

На ХХ съезде КПСС Н. С. Хрущёв в своём «закрытом докладе» нашёл нужные слова, чтобы выразить и претворить это желание в политическую жизнь. Элита в 1956 году заключила между собой своего рода «хабеас корпус» — договор о неприкосновенности личности. И противники Хрущёва после 1956 года — Молотов, Каганович, Маленков… — хоть их и исключали из партии и нещадно публично поносили — сохранили и жизнь, и свободу.

К 1964 году у элиты созрело и оформилось следующее желание: чтобы не только жизнь и свобода, но и социальный статус каждого «элитария», то есть бюрократа, был пожизненно неприкосновенным. Это привело к следующей «дворцовой революции» — отставке Хрущёва и брежневскому лозунгу «стабильности кадров». Самое большее, что теперь грозило бывшим руководителям, — почётное увольнение на персональную пенсию.

Поэт Борис Слуцкий писал об этом:

Теперь не каторга и ссылка,

Куда раз в год одна посылка,

А сохраняемая дача,

В энциклопедии — столбцы,

И можно, о судьбе судача,

Выращивать хоть огурцы.

Но и этого завоевания к середине 80-х элите уже показалось мало. Возникло следующее желание: чтобы социальный статус не только сохранялся пожизненно, но и передавался по наследству.

По этому поводу можно ещё раз вспомнить знаменитое предсказание Льва Троцкого: «Привилегии имеют лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям. Но право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение её в новый имущий класс».

Именно это непреодолимое стремление стало главной пружиной, настоящим «мотором» горбачёвской перестройки, а все красивые слова об «ускорении», «обновлении социализма», «возвращении к Ленину», и пр. и пр. — всего лишь шелухой, прикрывающей её подлинную суть. Кстати, как говаривал В. И. Ульянов, «люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов».

Ну, а что же стало мотором нынешней «русской весны»? Да всё то же — желание элиты, чтобы её собственность, полученная в ходе перестройки и ельцинских «реформ», была по-настоящему «священной и неприкосновенной».

Позволю себе процитировать, что автор этих строк писал на ФОРУМе.мск ещё в 2009 году: «В области экономики (это, конечно, главное): российская элита ещё не признана равноправной частью мировой (западной) элиты. Возрожденная частная собственность не является в полном смысле слова священной и неприкосновенной. Таким образом, размен власти на всемирную валюту — собственность, начатый в 80-е годы, не доведён до конца… Буржуазная элита недовольна тем, что восстановленная частная собственность пока не является священной и неприкосновенной, что видно по делам Гусинского, Березовского и особенно ЮКОСа. Государственные чиновники могут в два счёта распотрошить любого олигарха, прислав к нему «доктора», как в пресловутый «Мечел». Пуповина между частной собственностью и породившей её государственной властью не перерезана, и порой даже начинает качать кровь «в обратную сторону», от плода к матери… В связи с этим, с точки зрения буржуазной элиты и интеллигенции, назрел второй раунд Реставрации — оранжевая революция. Он может пройти и сверху, если нынешняя власть или её преемники сумеют сыграть на опережение, доделать Реставрацию сверху. По многим признакам, именно в этом — в «оранжевой революции сверху» — и заключался главный смысл проекта «Преемник»».

Так что же случилось накануне освистывания нашего вчера ещё обожаемого премьера и лавинообразного разрастания протестов против подтасовки выборов? Да вот именно то и произошло — стало ясно, что проект «Преемник» — это обыкновенная лубянская «подстава», и никакой «революции сверху» ожидать не приходится.

Элита — включая и то, что принято называть «средним классом» — почувствовала грандиозное разочарование. Оказывается, целых четыре года её нагло водили за нос, когда бормотали мантры о том, что «свобода лучше несвободы» и «не надо кошмарить бизнес». Её попросту надули, развели, как лохов! Вот всё это разочарование и сложилось в необходимый элемент классической революционной ситуации — «верхи не могут управлять по-старому».

Могут спросить: а как же «низы», народ? Ну, народ-то уже давным-давно «не хочет по-старому жить». Проблема только в том, что в своих протестах до сих пор (например, против монетизации) простые люди неизменно наталкивались на твёрдый монолит правящей элиты. И вот — наконец-то! — по этому ледяному монолиту побежала трещинка.

Разумеется, возмущение народа, как и возмущение элиты, выплеснулось последними событиями в центре Москвы. Совсем так, как это было в конце 80-х годов, когда элита добивалась перевода своих привилегий в собственность, а народ бурно протестовал в Лужниках против «привилегий бюрократов». Эти два потока тогда слились воедино и принесли нас туда, где мы сейчас находимся…

Что же дальше? Мы уже обладаем опытом эпохи «перестройки», и хорошо знаем, что, добившись своего — политической власти, реформаторская часть элиты без колебаний сливает все надежды, чаяния, требования народа в канализацию. Не стесняется при этом устроить и расстрел «осатанелой толпы», как непринужденно выражались г-да либералы в октябре 1993 года. Иначе говоря, народная протестная активность играет роль «второй ступени ракеты», выводящей на заданную орбиту очередных элитарных «реформаторов». Которые затем благополучно отцепляют её, чтобы она упала вниз и «сгорела в плотных слоях атмосферы».

Спрашивается: можно ли этому противостоять и если да, то как? Средство есть: политики, выражающие не элитарные, а антиэлитарные, народные чаяния, ни в коем случае не должны вмонтироваться в качестве маховиков, шестеренок или тем паче винтиков в элитарный механизм. Пусть у «русской весны», если уж она началась, будет несколько моторов протеста, а не один-единственный — ельцинистский, как это было в 1989-1991 годах. Тогда, даже если господа Немцовы и Навальные, выйдя на «заданную орбиту», отцепят свой мотор, остальные моторы продолжат работать за счёт народного гнева и протеста, и набирать высоту.

Разумеется, господа элитарные победители могут попробовать повторить октябрь 1993 года (глядя глубже в историю — июль 1917-го, июнь 1848-го…) и по-свойски разобраться с «осатанелой толпой». Даже, можно предположить, непременно попробуют. Ну, тут уж мы посмотрим — кто кого…