Туофикеа — общественные новости

Беспрецедентные по масштабам акции протеста, прокатившиеся по стране в минувшую субботу, остаются главной и наиболее обсуждаемой темой в России. Мяч теперь на стороне властей, и варианты того, какая последует официальная реакция на всплеск политической активности, рассматривались в последних Итогах недели. Там же очень коротко — буквально одним абзацем сказано и о том, насколько много сейчас зависит от оппозиции.

Тема эта может показаться несколько преждевременной, однако представляется важным разъяснить ее именно сейчас, поскольку от того, с какими требованиями будет выступать оппозиция зависит не только вариант, на который решится команда Путина, но будущее российской экономики.

Суть в том, что команда Путина должна получить все возможные гарантии личной неприкосновенности и неприкосновенности имущества после их ухода из коридоров власти. Как бы весело и задорно ни звучали лозунги «Путин-лыжи-Магадан» и «Мубарак-Каддафи-Путин», от них следует отказаться.

Резонов два. Прежде всего, не следует забывать, что решиться на «силовой вариант» властям непросто, как непросто и добровольно отказаться от власти. Однако если перед авторитарным правителем стоит выбор между тем, чтобы превратиться в «кровавого диктатора» и тем, чтобы потерять все, включая свободу, он наплюет на отношение к себе со стороны западных лидеров, свою репутацию в глазах «мировой общественности» и использует любые доступные силы и средства, чтобы удержаться у власти. Это означает, что мирные протесты начнут жестко и даже жестоко подавляться и страна рискует скатиться к самому плохому сценарию, чреватому гражданской войной. Совсем другое дело, когда выбор между превращением в «кровавого диктатора» и почетной отставкой, почетной пенсией, сохранением всех дач-счетов-любовниц, остатками народной любви и возможностью остаться в публичной политике на равных основаниях.

Второй, еще более существенный аргумент заключается в том, что Россия «зависла» на этапе первоначального накопления капитала, и каждая новая смена власти, даже если она происходит путем назначения «преемников», выливается в передел собственности, выдавливание из бизнеса и из страны энного количества бизнесменов, репрессий против тех, что не сумел вовремя переориентироваться на нового «хозяина» и принести свои заверения в полной лояльности. Эту практику необходимо прекращать, поскольку она уже практически разрушила институт собственности в стране, и сейчас в России гораздо уместнее говорить о феодальных отношениях между властью и бизнесом, нежели о наличии тут капитализма.

Приниматься первым делом за «друзей Путина» не стоит хотя бы потому, что это ничем не будет отличаться от действий нынешней команды, по отношению к Михаилу Ходорковскому или окружению Юрия Лужкова после его отставки. Это будет работать на воспроизводство системы, выстроенной за последние годы. Уже неоднократно писалось о том, что этап первоначальноко накопления капитала редко где обходился без коррупции, олигархии, и даже откровенной уголовщины. Однако США не стали бы крупнейшей экономикой мира, если бы после каждого очередного электорального цикла новые власти первым делом начинали «потрошить» своих морганов-рокфеллеров заодно с карнеги и вандербильдами.

У противников этого подхода есть весьма серьезный аргумент. Если конманде Путина на этот раз все сойдет с рук, воры и коррупционеры почувствуют свою безнаказанность, и последняя надежда на построение правового государства под контролем гражданского общества будет потеряна.

Это не совсем так. Все зависит от способа, которым будет предоставлены гарантии уходящим. Если на законодательном уровне будет объявлена амнистия по экономическим преступлениям, преступлениям, в том числе и связанным с коррупцией или превышением должностных полномочий, на какую-то дату — скажем, на 5 марта 2012 года — после чего законодательство будет работать не избирательно, как сейчас, а одинаково для всех, это бы решило проблему.

Понятно, что в этом есть изрядная доля идеализма, и независимая судебная система у нас 6 марта за один день не появится. Но использовать ее также, как это делают нынешние власти, в качестве репрессивного инструмента или инструмента для передела собственности — еще хуже.