Институт понятых несовершенен, согласен эксперт, но общество не готово на 100% доверять полиции.
Много бунтов на своем веку уже повидала Россия, а уж современная – и подавно. Однако инициатива, выдвинутая на этой неделе Следственным департаментом МВД РФ, чревата рождением качественно новой разновидности «восстания» – адвокатского.
Следователи МВД обратились в правовое управление своего ведомства с предложением оформить следующие поправки к действующему уголовно-процессуальному законодательству: упразднить практику ознакомления обвиняемым с материалами дела по окончании расследования, упразднить институт понятых и предоставить следователям права на более широкий круг процессуальных мероприятий до возбуждения уголовного дела (сегодня, например, допрос фигурантов возможен исключительно в рамках возбужденного уголовного дела).
Наибольший протест в адвокатской среде вызвал именно первый пункт, сообщает издание «Коммерсантъ». Так, адвокат Роберт Зиновьев (сам бывший следователь и прокурор) пояснил изданию свое отрицательное отношение к инициативе бывших коллег следующим образом: «Это – очередное ущемление прав защиты. Довод о том, что участники уголовного судопроизводства надлежащим образом знакомятся с материалами уголовного дела, несостоятелен. Одно из характерных нарушений следственных органов — информационная блокада стороны защиты. Сейчас от нас иногда утаивают даже продление сроков следствия. Заявления же об умышленном затягивании ознакомления по завершении следствия не лишены оснований, но следователь с помощью обращения в суд всегда может приструнить обвиняемого». К слову, инициаторы поправок нажимали на практику затягивания процессов обвиняемой стороной с особым энтузиазмом: мол, это в первую очередь нарушает права потерпевших, которые годами не могут, например, получить компенсации.
В этом свете второе предложение следователей – об упразднении института понятых – выглядит не так спорно, тем более что приглашение понятых и работа с ними представляет собой скорее чисто процессуальную формальность, чему и автор этих строк лично был свидетелем. Это подтверждают и в самом Следственном управлении, предлагая заменить живых понятых на бездушные и беспристрастные видеокамеры. Однако если бездушность последних вопросов не вызывает, то беспристрастность – увы. Прогресс не дремлет, искусство монтажа постигается за пару недель интенсива, и – вуаля! Но инициаторы как будто предвидели такой контраргумент и предложили все же предоставить право посторонним присутствовать при оперативных мероприятиях. Но тогда, собственно, о чем спор, ребята?
Третий пункт вызвал меньше всего споров, а вернее говоря, почти не вызвал. Если тут дело во что и упрется, разве что в вопросы терминологии и пресловутую разновекторность работы следователей, прокуроров и судов, которая прекрасно иллюстрирует басню Крылова про лебедя, рака и щуку…
Предложенные Следственным департаментом МВД РФ поправки в Уголовно-процессуальный кодекс в беседе с обозревателем KM.RU прокомментировала заместитель председателя комиссии Общественной палаты РФ по общественному контролю за деятельностью и реформированием правоохранительных органов и судебно-правовой системы, глава Общественного совета при ГУ МВД Ольга Костина:
– Для того, чтобы комментировать конкретные предложения или законопроекты, необходимо их увидеть и детально изучать, сравнивая с той практикой, что есть в России. Но в целом могу сказать, что я, конечно, не знаю, какая мысль тут движет МВД, но то, что в американской и европейской практиках ознакомление с материалами дела для стороны защиты происходит даже в меньшем объеме, нежели в России, – это факт.
Мне приходилось общаться с зарубежными коллегами, и все они признавались мне в том, что изумлены тем, как наше следствие раскрывает перед обвиняемым буквально все карты, все детали, а между тем человеку, который пострадал, такая же возможность предоставляется лишь непосредственно перед судом. На самом деле в мировой практике это однозначно определяется как поражение потерпевшего в правах. Но надо сказать, что мы и в Общественной палате, и в Общественном совете МВД готовим законопроект, значительно расширяющий права потерпевшей стороны. Пока же на сегодняшний день ситуация выглядит таким образом, что, с точки зрения правовой защиты обвиняемых, была проделана большая работа.
Например, обвиняемой стороне в любом случае предоставляется адвокат: если потерпевший не в состоянии оплачивать услуги своего адвоката, то ему предоставляется государственный защитник. Обвиняемому предоставляют возможность ознакомиться со всеми материалами дела, включая даже информацию о свидетелях по его делу и по той информации, которую они предоставили (это – достаточно спорный момент). Т. е. я не могу сказать, что защита прав обвиняемых и подозреваемых у нас в стране хромает: она находится на мировом уровне и даже превалирует над правами пострадавших. Единственное, что меня смущает во всем ходе реформы уголовно-правовой системы в России, – это какая-то ее фрагментарность. Потому что для того, чтобы модернизировать законодательство, достаточно лишь проверить его на соответствие современным вызовам и на основании такой проверки обеспечить баланс прав всех сторон и участников уголовного процесса – как на стадии следствия, так и на стадии суда.
Так что думаю, что нужно детально рассматривать и обсуждать предложение МВД, но, возможно, они таким образом просто предпринимают попытку как раз выровнять права потерпевших с правами обвиняемых. Другое дело, что это надо делать очень аккуратно и очень мотивированно, чтобы не вызывать в адвокатской среде какие-то протестные настроения, которые окажутся подкреплены действительно имеющими место быть пробелами в этом предложении МВД.
– А что касается института понятых – он, на Ваш взгляд, действительно «морально устарел»?
– Думаю, что этот вопрос, конечно, было бы уместнее задать тем, кто занимается правоприменением, и самим гражданам, имевшим такой опыт сотрудничества с органами внутренних дел, но могу сказать две вещи совершенно определенно. Прежде всего: на сегодняшний день понятые в нашей стране если и используются, то почти всегда втемную. Никто из нас не знает своих прав как понятого. Я разговаривала с некоторыми своими знакомыми: интересно было выяснить, как они понимают суть этого сотрудничества. С их точки зрения понятой – это просто человек из числа соседей, которого сотрудник полиции привлекает наблюдать за проводимыми им процессуальными действиями, потом просит где-то расписаться… Т. е. на самом деле мы не разъясняем в должной мере гражданам, кто такие понятые, для чего они нужны, почему их участие бывает очень нужным. Между тем и понятой, и присяжный, – это прежде всего формы действенного участия гражданского общества в уголовном процессе, это – один из способов контроля за независимостью следствия. И присутствие действительно независимого понятого снижает возможность злоупотреблений, в т. ч. коррупции.
Другое дело, что институт понятых в том виде, в котором он существовал еще в Советском Союзе, представляет собой сегодня очень формальную процедуру. Нередко правоохранительные органы используют каких-то одних и тех же своих знакомых людей, которые молча подписывают бумаги, даже не глядя. Бессмысленно отрицать эту проблему, но у меня возникает вопрос: готово ли наше общество, при том уровне претензий, которые у всех нас сейчас есть к органам правопорядка, согласиться с тем, чтобы оформление места происшествия полицейские производили исключительно сами, используя свою же видеозапись?.. Я, честно говоря, не уверена, что мы готовы сейчас доверить правоохранительным органам право абсолютно самостоятельного протоколирования оперативных мероприятий.
Возможно заинтересует:
- Сколько стоит памятник на могилу по индивидуальному заказу?
- Кейтеринг это замечательная традиция проведения мероприятий которая передавалась через поколения.
- Умный стол для современного человека просто необходимость.
- Как правильно подобрать костыли под разные случаи жизни.
- Какие есть преимущества у компрессорного ингалятора-небулайзера?