Туофикеа — общественные новости

Политолог Олег Бондаренко: мигранты как угроза Евразийскому Союзу.

Недавно мне довелось быть приглашенным на конференцию о будущем демократии и рискам правого экстремизма в Европе. Желание посетить такого рода мероприятие в стремительно мультикультуризирующейся Европе, кроме прочего, было обусловлено его исключительным местом проведения – в герцогстве Люксембург. Находящееся в самом центре политической Европы, это государство в далеком 1985 году стало местом подписания общеевропейского соглашения о безвизовом режиме. Деревня Шенген на берегу реки, являющейся границей Германии, Франции и Люксембурга, кроме визы, известна своими первоклассными виноградниками. Здесь делают прекрасное вино «Шато де Шенген» и продают его за 2,5 евро за бутылку. Виноградники, расположенные на склонах реки, принадлежат местным жителям, большинство из которых являются пенсионерами, но обрабатываются китайцами. В деревне на полторы тысячи обитателей работают два ресторана, один из которых – ресторан китайской кухни. Такое демонстративное проникновение в самое сердце Европы из Поднебесной как нельзя лучше актуализировало тему обсуждения.

Эксперты по миграции, политологи, преподаватели европейских университетов из разных стран обсуждали методы противостояния шовинизму и правому экстремизму у себя дома, делая акцент на местных его носителях. Из политкорректности никто не смел назвать мигрантов мигрантами, но исключительно – «интегрируемыми меньшинствами», не говоря о том, чтобы вслух признать криминогенный характер увеличения миграционных потоков из Азии и Африки в Европу. При виде такого миролюбивого настроя борцов с экстремизмом нельзя было не добавить ложку правдивого дегтя, рассказав о положении в другой части Европы — России.

Количество мигрантов из Средней Азии или Кавказа в Москве вполне сопоставимо с числом мигрантов в том же Париже или Берлине. Это бич всех держав, имевших в свое время имперский опыт. Те, кому это не нравится, должен отказаться от своей истории и пересмотреть свою политику в регионе приоритетного влияния. Либо предложить этим мигрантам глобальный проект совместного созидания, к чему, в первую очередь, не готова власть.

Я рассказывал европейским «антифа» из университетов, что в России, в отличие от стран Европейского союза, эта проблема носит не столько характер межкультурного непонимания коренных жителей и мигрантов, сколько является уже вопросом территориальной целостности многонационального государства. Ведь у нас довольно сильно распространена не только внешняя миграция из Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Грузии, Азербайджана, Армении, Молдавии и Украины, но и внутренняя — в Москву едут жители российских регионов Дагестана, Чечни, Ингушетии, других республик Северного Кавказа. С точки зрения резонансных преступлений последних лет, совершенных на этнической почве, вопрос роста правого экстремизма, а, следовательно, миграции, имеет, скорее, внутрироссийскую природу. Убийство в 2010-м болельщика «Спартака» Егора Свиридова, всколыхнувшее всю Москву, было совершено не иностранным мигрантом, а гражданином России из Дагестана. В Татарстане до сих пор находятся люди, которые говорят о «русской оккупации», в Бурятии есть неформальное движение «Бурятия для бурятов», а в Якутии, самом большом по размеру субъекту Федерации, существуют местные скины, обвиняющие Россию в том, что она «качает алмазы» из республики. Эти механизмы заложены были еще на заре советской власти большевиками — при наделении этих территорий такими огромными, зачастую неоправданными, полномочиями автономий.

Поэтому главное для России и для всей Европы — не позволить сепаратистам с их идеями самоотделений выйти на первый план. Если этого не удастся предотвратить, балканские войны 90-х могут показаться детскими забавами.

В глазах европейских собеседников я не прочитал ничего, кроме боязни и нежелания признавать очевидное – крах мультикультурной модели Европы, к которой, к сожалению, в данной связи, относится и Россия. Он связан с неготовностью ассимилировать такое большое количество мигрантов, приезжающих в свои вчерашние метрополии в поисках лучшей жизни. Наверное, так они возвращают долг своим прежним суверенам.

Что касается проблем с экстремизмом в нашей стране, то настоящая борьба с ним была войной с независимостью Чечни и другими сепаратистами 1990-х. Прошло еще слишком мало времени для того, чтобы российское общество смогло снова принять идеи побеждающей мультиэтничности без наличия какой бы то ни было под то идеологии. Мы хорошо усвоили, что для того, чтобы объединяться, нужно в начале размежеваться. В этой связи кто-нибудь задумывался, готово ли наше общество, и в первую очередь, жители крупных миграционно насыщенных городов к реализации проекта создания Евразийского Союза с центром в Москве? Ответ на этот вопрос вы найдете в любом московском дворе, где «евразийская интеграция» уже давно состоялась. Мигранты стали главной угрозой нашему «азиатско-скифскому третьему пути». Ведь для того, чтобы, к примеру, коренные жители Москвы понимали пользу присутствия рядом с собой того или иного «интегрируемого меньшинства», они должны четко знать, куда они будут вместе с ним интегрироваться, какое общество строить. И это не только проблема культурного уровня. Советский Союз при всех своих минусах давал ответ на этот вопрос: все нации СССР образовывали новую общность под названием «советский народ» для освоения космоса, индустриализации, поднятия целины, победы над фашизмом, наконец. Но советского народа больше нет. И новых проектов по реальной интеграции пока не видно.

Политика симулякров не способна объединять по-настоящему, она может только создавать иллюзию, которая рухнет при первом же следующем выстреле. Тогда, когда энергия национально обиженных масс соединится с протестными настроениями Болотной, можно будет ожидать взрыва. Предотвратить это возможно только путем заинтересованного диалога с собственными гражданами и совместного созидания новой модели общества, в котором место найдется всем и вся – если понимать, куда интегрируемся.

В противном случае, Евразийский Союз, так и не начавшись, рискует повторить негативный опыт мультикультурной трагедии Евросоюза.