Туофикеа — общественные новости

Бостон стал побратимом Белгорода. В том смысле, что и там и там в одну неделю погибли люди. И то, и другое событие получили огромный резонанс. И за океаном, и в сердце Черноземья четко сработала полиция и на вторые сутки преступники были задержаны. Но в Бостоне полицейским на улицах аплодируют, а у нас на просторах Интернета разразилась дискуссия: майор Седых, который задержал выродка, ничего особенного-то не сделал — только свою работу, а получил ранения по неосторожности. В Америке — тепловизоры, а у нас все по старинке. И орден Мужества за обычную работу вручать как-то…

— Приезжайте, я вам все расскажу, как было на самом деле! — голос майора Седых в трубке срывался на злость. Видно, что досужие размышления достали и его.

Сколько раз я писал про героев! И всегда начинал с биографии. Юрий Седых вырос в рабочей семье. После школы поступил в железнодорожный техникум. Окончил его с отличием. Потом армия. Служил на финской границе. Дослужился до старшины. Награжден медалями «Отличник погранвойск» 1-й и 2-й степени. Юрий вернулся и остался в родном Курске на тепловозе — помощником машиниста. Так бы и перевозил грузы внутри города с предприятия на предприятие, но заводы стали закрываться, его должность сократили. Развелся с первой женой. Начало 1990-х — всем было тяжело. И тут ему подсказали: иди в линейную милицию. Дорогу знаешь, отличник боевой и политической, а там такие ребята нужны. И стал Юрий охранять грузы на железной дороге. Быстро поднялся по служебной лестнице. Стал начальником отделения. Окончил курский филиал Орловского юридического института МВД России. Сын от первого брака, как и батька, окончил железнодорожное училище и переехал в Москву. Юрий встретил наконец свою единственную — Олесю. Сыграли свадьбу. Жизнь наладилась на всех фронтах. Но тут случилось то, ради чего я приехал в Курск.

Седых уже выписали из белгородской больницы. Но швы еще не сняли — каждый день ходит на перевязку.

Встречу Юрий Алексеевич назначил в парке.

— Не хочу «светить» свой дом. У меня не только много друзей, но и враги имеются. Мы стольким хвосты на дороге поприщемили, — объяснил Юрий.

В парк он пришел один. Так уж случилось, что в первые дни после ранения от журналистов отбоя не было. Но никто с ним по душам так и не поговорил. Спрашивали про любимое блюдо да про то, как задерживал преступника. А ему было что сказать.

…На тумбочке зажужжал сотовый. Юрий поднес часы — пять утра. Олеся повернулась к стене — опять вызывают. Собрался за пять минут. Внизу уже ждала машина. Что его отделение едет в Белгород, он узнал на построении.

— Нам выдали бронежилеты, табельное оружие — пистолеты Макарова и 16 патронов в двух магазинах, — рассказывает Юрий. — На нашей «буханке» мы выдвинулись в сторону Белгорода. Поступили в распоряжение штаба операции. Приехал министр Колокольцев. Он ставил задачи. Нашей группе — занять посты в районе выходных стрелок станции Белгород. Там заканчивался товарный двор. Место-то привычное. Я предчувствовал, что в эту ночь мы его поймаем. Хотите верьте, хотите нет. И как стемнело, я решил патрулировать вверенный мне участок. Товарищи были рядом — в зоне прямой видимости.

Юрий рассказывает, а я смотрю на его рану в пол-лица. Говорят, шрамы украшают настоящего мужчину. Мысленно провожу линию удара. Метили в глаз. Но самое страшное — ранение в шею. Маленький надрезик. Пямо на сонной артерии. Пара миллиметров — и интервью давали бы его товарищи: «Знаете, каким он парнем был…»

— Его я увидел сразу. Это было в 22.40. Был в рубашке. На правой руке нес свитер. Не похож на ориентировку, но я чувствовал, что это он. В Белгороде не было объявлено военное положение. Город жил своей жизнью. Нас инструктировали, что действуем строго по уставу. Вежливо здороваемся. Потом представляемся. Потом просим предъявить документы…

— В Америке сначала стреляют, потом просят документы…

— Я повторяю, ЧП не было объявлено. Было усиление. Приехали сотрудники из соседних областей. Но жители не были ограничены в своих правах. Могли свободно передвигаться по городу. В этом-то и сложность операции. Я поздоровался, представился и попросил предъявить документы. Он сказал: «Хватит, напредъявлялся. Живу я здесь и уже прошел несколько кордонов». И попытался уйти. Я строго по инструкции остановил его — схватил за плечо. И тут он резко развернулся — и я почувствовал тепло. Это была моя кровь.

На майоре был бронежилет. Помазун бил наверняка — в шею, в глаз, в плечо, там, где лямки бронежилета дают шанс уйти. Четыре удара. Две секунды.

— Я увидел нож. Черный такой, из вороненой стали. Боли сначала не чувствовал. Провел заднюю подножку. Положил его на асфальт и зафиксировал. Мои товарищи уже бежали на подмогу. Я помню его взгляд. Он молчал. И глядел на меня. В тишине скрипели зубы. Взгляд волка…

Потом майора погрузили в «буханку».

— Куда везти? — растерялся водила. — Я же курский!

Проводником сел местный сотрудник. Через двадцать минут Юрий был на столе.

— Повезло! — скажет хирург Арман Оганесян. — Пара миллиметров — и все, медицина была бы бессильна.

А Юра думал об Олесе. Перед наркозом попросил свой сотовый. Ровным голосом сказал:

— Привет. Я задерживаюсь — служба. Все нормально. Завтра прибуду. Ты спи…

И потерял сознание.

В парк пришла Олеся. Не выдержала дома. Села на край лавочки.

— Олеся, вы поверили Юре, когда он ночью звонил?

— Встревожилась, конечно. А минут через десять его брат звонит: ты телевизор смотришь? Я похолодела. Включаю. Майор Седых задержал… Тяжелые ранения. Эту ночь я не забуду никогда!

Жене Олесе разрешили в виде исключения находиться рядом с мужем в реанимационной палате. Уже утром начался поток благодарных белгородчан. Сначала цветы. Потом записки. Потом и то и другое. До сих пор на квартире у майора Седых стоят три ведра белгородских роз. Не вянут!

— Пришел губернатор Савченко, — вспоминает Юрий. — Много хороших слов сказал. Потом по телевизору сообщили, что меня к ордену Мужества представили. Но не это главное…

— А что?

— Вот поглядите, — и он достал из пакета лист ватмана с пришитыми к нему искусственными фиалками. Среди самодельных вензелей было одно слово «Спасибо!». Раскрыл творение народное. Открытка была испещрена пожеланиями здоровья и благодарностями. Среди прочих — пожелания родителей тех двух погибших девчушек…

— Это самое дорогое, самое, самое… — шрам на лице Юры твердеет. Он смотрит куда-то вдаль.

— А что вы сказать-то хотели, в связи с Бостоном? — прерываю я горестную минуту.

— Понимаешь, почему я с тобой разговариваю? Журналисты за жареным кинулись. А главного не увидали. Да, в Америке шухер был неслабый. И поймали бостонского террориста, между прочим, не по тепловизору. А поймали его, потому что местный житель сообщил, что в его лодке подозрительный прячется. А у нас что? Ментам помогать? Зазорно! Когда я на границе служил, там один случай был. Сидят финны, рыбу удят. У обоих лицензия на три рыбины. Тут один четвертую вытягивает. Товарищ его не стесняясь бежит к телефону и сообщает куда надо, что друг нарушил закон. Приезжают органы. Штрафуют. И они опять как ни в чем не бывало удят рыбу. Анекдот? Я Помазуна брал. Он был сухим и опрятно одетым. Не похоже, что он в камышах сидел по пояс в воде! Значит, ему или помогали, или просто не сообщали о том, что видели его. Вот почему я получил перо. Я исполнял свой долг. И мне не стыдно будет носить свой орден. Я его заслужил, что бы там ни говорили…

Молоток! И сказать тут нечего. Разве что любимое блюдо кавалера ордена Мужества Юрия Седых — запеченный карп. Готовит он его самолично, по большим праздникам. Меня пригласил. Рецептик спишу.