Туофикеа — общественные новости

В разных странах в разные исторические периоды к представителям сексуальных меньшинство относились с разной степенью толерантности. С чем это было связано? Какие наказания существовали за мужеложество? Почему центром внимания всегда был мужской гомосексуализм?

Елена Галкина, доктор исторических наук

В последние годы в России, как мы видим, все большую и большую актуальность приобретает тема гомосексуального движения. Причем если раньше это было дело внутрироссийское, то теперь совершенно очевидно, что за этим следит все прогрессивное мировое сообщество. Разговаривать с депутатом Милоновым, например, в Петербург приезжает сам Стивен Фрай, один из лидеров мирового гей-движения, известный интеллектуал, писатель, сценарист, актер и т.д., одна из культовых фигур. Все чаще мы видим радужные флаги на демонстрациях, причем на демонстрациях общегражданского протеста. Все чаще слышим о том, что нужно разрешить гей-парады или нужно их запретить — эта дискуссия приобретает какую-то странную болезненную актуальность сейчас, я бы так сказала. Вопрос, почему это случилось? Вопрос, почему общество радикализуется именно на этом аспекте человеческой жизни, жизни очень небольшого процента населения, к чему апеллирует каждая из сторон?

Что касается самих геев, мы примерно знаем их позицию. Они требуют равноправия юридического, права заключать гомосексуальные браки, право гей-партнёра на посещение больницы, тюрьмы, наследство и т.д., т.е. приравнивание таких союзов, которые сейчас являются абсолютно не официальными, к классическому гражданскому браку. Напомню, что гражданским браком является именно то, что задокументировано юридически в ЗАГСе, а не то, что мы, как правило, называем «гражданским браком» сейчас. Посмотрим на позицию противоположной стороны. Как правило, это православные люди, консервативно, патриотически настроенные, и одним из их аргументов является то, что это движение противоестественно и человеческой природе, и русской истории, и тем практикам, которые сложились в православной России на протяжении более 1000 лет. Но эта позиция, как мне кажется, страдает некоторыми изъянами именно с исторической точки зрения.

Если мы посмотрим на историю отношения к гомосексуалам в России, то с удивлением увидим, что, например, в средние века, в эпоху Возрождения — это XIV — XVI века — отношение к этому феномену человеческой жизни в нашей стране было гораздо более лояльным, как ни странно. Конечно, и христианство, как и иудаизм, как и ислам категорически против содомии, содомского греха. Но и в исламе в эпоху, например, исламского ренессанса IX — X веков, и в христианстве отношение к этому было разное, отношение с точки зрения практики. Мы знаем огромное количество стихотворений исламских средневековых поэтов, которые прославляют однополую любовь, при этом никаких кровавых репрессий по отношению к ним в Арабском Халифате не наблюдалось. В то же время в Европе, если взять X — XI — XII века, мы обнаружим, что даже люди духовного звания, даже епископы в своих посланиях, в своих сочинениях весьма лояльно относились к этому феномену, и у некоторых из них было отношение даже несколько романтическое.

Однако же, когда в Европе отношение действительно изменяется — с XIII — XIV века, в эпоху Возрождения, когда интеллектуалы, вышедшие из того же монашества, обратились к античным сочинениям, к рациональному знанию как к основе. Естественно, церковь почувствовала опасность, и как только она ее почувствовала, она поняла, что нужно мобилизовать общество против этого рационального знания, почувствовала, что нужно как-то укрепить свои позиции в общественном мнении. Лучший способ укрепить позиции — это разделить общество, заставить людей ненавидеть друг друга за какие-то совершенно несущественные, по большому счету, с точки зрения общественного развития, черты, привычки и желания. И тогда-то как раз и вводится и в Англии, и в Испании, и в раде итальянских городов смертная казнь за содомский грех через сожжение. Очень жестоко, мы помним, что инквизиция — это как раз феномен эпохи Возрождения. Т.е. это по настоящему борьба между новым рациональным знанием и схоластикой.

На Руси в то же самое время Возрождение только начинало свои первые робкие шаги в основном через людей, которые были знакомы с западной культурой, с поздневизантийской, и это было для Руси неактуально. Например, один из известных проводников Максим Грек, ориентировавшийся на западную культуру, как раз предлагал в XV веке ввести эту смертную казнь через сожжение за содомию. Он не был поддержан. Как не были поддержаны и его менее радикальные оппоненты, которые тоже призывали великих князей обратить внимание на этот вопрос. В церковном праве для гомосексуалов наказание было весьма легким, т.е. они не репрессировались, они отлучались от церкви в том случае, если не покаются. Что касается тюремного заточения, лишение прав, состояния и т.д. — этого не было. Первые серьезные наказания за гомосексуализм появились при Петре I, появились они в армии. Тут, как вы понимаете, имеется именно рациональное обоснование. Наказание было жестоким — это и лишение чина, и ссылка, но на все общество это не распространялось до 1832 года, когда в «Новом Своде Законов» Российской Империи появляется отдельная статья вложения в уголовных наказаниях, которая гласит, что нужно лишать прав, состояния, соответственно, деклассировать человека за это преступление. Преступление обозначалось как мужеложство.

Обратите внимание, 30-е годы XIX века, правление Николая I, после Декабристского восстания, в России начинает формироваться интеллигенция, оппозиционная правительству. Как мы знаем, подобного роды «увлечения» гораздо более распространены в свободных классах общества, т.е. среди людей, которым до некоторой степени, как бы сейчас сказали, нечем заняться. Человек работает от зари до зари, ему об этом думать некогда, как о многих других вещах — о мироздании, о философии, о месте человека в обществе и мире и т.п. Т.е. действительно, гомосексуальные практики и в других странах, и в Европе, и в том же Арабском Халифате более распространены были — по крайней мере, мы об этом знаем — среди аристократии, среди интеллигенции. И со стороны правительства Николая I этот шаг можно трактовать… Конечно, у нас нет никаких доказательств, может, это было какое-то подспудное желание, которое не было рационализировано законодателями, но вспоминая инквизиторов эпохи Возрождения, мы можем представить некую аналогию, опять таки расколоть общество и внести еще один элемент репрессивный. Т.е. чем больше вещей, за которые человека можно посадить — тем легче обществом управлять. Особенно той частью общества, которая претендует на некоторую самостоятельность. Но даже в этих условиях, когда была введена эта статья, если посмотреть по уголовной практике, окажется, что она применялась очень и очень редко, потому что доказать этот факт было крайне сложно, нужны были свидетели. Это то же самое, что доказать супружескую неверность. Например, в мусульманских странах за супружескую измену, как известно, побивают камнями, но для этого нужны свидетели, нужны свидетельские показания, причем непосредственно самого акта измены, т.е. полового акта. Как вы понимаете это практически невозможно. И в начале XX века, во-первых, само наказание, вечная ссылка, точнее, ссылка на 45лет, какие-то страшные цифры, само наказание снизилось. И во- вторых, среди юристов появились идеи вообще отменить это наказание, тем более, это у нас уже эпоха декаданса, эпоха предреволюционная, эпоха, когда люди осознают свои гражданские права, и в том числе период этого осознания начинают задумываться — а чем же, собственно, те наши товарищи, которые любят людей своего пола, в другом хуже нас, чем они представляют общественную опасность для нас?

Если даже подумать с христианской точки зрения, то брак — это, прежде всего, духовное единство людей. В христианстве, в отличие от иудаизма, например, главной целью брака не является «плодитесь и размножайтесь», а является именно гармония человеческая, любовь, которая, как вы понимаете, вполне возможна и без детей. И многие бездетные браки, которые ранее по языческим традициям ряда стран расторгались на основании отсутствия детей — эти браки стали сохраняться именно в христианстве, когда главным для человека стала любовь, свобода, самосовершенствование, достижение истины через совершенствование и через любовь к ближнему. Эти положения по сути дела не противоречат правам людей на совместную жизнь без деторождения. И среди философов начала XX века, интеллектуалов, в том числе и христианских, которые занимались богоискательством, богостроительством, конечно, эти мысли появлялись. Не только мысли, но, как мы знаем, и практики. Тот же самый поэт Михаил Кузьмин был открытым геем фактически и никакому остракизму в своей среде не подвергался.

Лесбийские отношения, кстати, не карались. Это очень интересный вопрос — почему? Не смотря на то, что христианство, «Ветхий Завет» отрицают возможность такого брака, причем «Ветхий Завет» отрицает это категорически и по духу и по букве, в отношении «Нового Завета» по духу — вопрос. Почему каралась только мужская гомосексуальность? Современные психологи объясняют это весьма просто. Потому что один из мужчин, таким образом, становился доминируемым именно при соитии, соответственно, он лишался своей мужской функции, функции главы семьи, той функции, которая предназначена ему, по мнению традиционного общества, самой природой. Соответственно, в Советской России, когда было объявлено равенство между мужчиной и женщиной, такой статьи быть не могло, люди не могли за это преследоваться. Преследовались за другие вещи — за педофилию, за изнасилование в отношении и мужчины, и женщины.

Следующий этап борьбы против гомосексуальности, опять мужской исключительно, мы наблюдаем при Сталине. Это 34 год, тогда вводится уголовное преследование именно за факт мужеложства. И это тоже объяснимо. Общество, которое Сталин мобилизовывал на борьбу за социализм во всем мире, с социализмом в отдельно взятой стране, общество, которое жило в постоянном ощущении, что вокруг враги, внутренние и внешние, это ощущение нагнеталось, в том числе и репрессиями. По мнению Сталина, видимо, как и по мнению тех же самых инквизиторов, например, или Николая I, или многих других законодателей, которые вводили уголовное наказание за эти деяния — это один из способов с одной стороны, мобилизации общества, большинства. Потому что, конечно же, геи — это меньшинство и всегда этим меньшинством будут, это 1-2% населения, причем как зараза это не передается, так утверждают современные западные исследования… Мобилизовать большинство против меньшинства, соответственно, это был один из прекрасных способов это сделать, помимо множества других способов. Репрессивные действия заставляют бояться с одной стороны, доносить друг на друга и чувствовать себя абсолютно незащищенным перед властью — с другой. И мы знаем, что эта статья дожила в таком виде фактически до конца Советского Союза. Но в поздние советские времена, в эпоху застоя, по повседневным практикам, мы не говорим о тюрьме…. В тюрьме отношение к пассивному гею — это как раз отношение к мужчине, который добровольно отказался от своей функции доминанта, функции лидера, альфа-самца. Именно за это такой мужчина презирался, и как называется «опустить» — наказание в тюрьмах — было связанно как раз с отношением доминирования, подчинения — «ты всегда подчиненный, у тебя нет никаких шансов выбраться из-под плинтуса этой социальной иерархии». Что касается общества в целом, особенно интеллигенции, то гомосексуальные практики на повседневном уровне не отторгались. Я вспоминаю среду, в которой я росла, среду технической интеллигенции. Там были гомосексуальные пары, я об этом не знала, поскольку я была маленькой. Об этом не говорили, но эти люди жили вместе, и они не подвергались остракизму. В 90-е годы, когда проводились опросы населения «как они относятся к гомосексуальным связям, к легализации однополых браков», выяснилось, что та постсоветская Россия лихих 90-х годов была достаточно толерантна, т.е. там, около 50% отторгала, а около 50 либо признавала, либо относилась абсолютно индифферентно.

Интересно, что происходит сейчас. Подобные замеры отношения к гомосексуальности проводятся международными организациями через опросы регулярно каждые пять лет примерно. И я смотрела статистику — оказалось, что последние 10-15 лет поляризация нашего общества по этому вопросу сильно выросла, выросла до единиц, по которым мы, например, обгоняем мусульманский Пакистан. Т.е. сейчас действительно большинство населения относятся к геям очень враждебно. С чем это связанно? Можно предлагать разные трактовки. Это может быть связано и патриотической мобилизацией, с государственной пропагандой, может быть связано и с тем, что люди сами ищут новую идентичность, находят ее в православии. Просто ничего для масс населения — не для миллиона хипстеров, а для людей, которые живут на земле, работают на заводе или в офисе, в какой-нибудь маленькой фирме в областном центре, не говоря уже о тех, кто живёт в деревне — никакой иной идентичности, кроме русской православной, не предлагается. Поскольку только что найденная идентичность всегда агрессивна и всегда направлена против меньшинства, естественно, что происходит такой процесс. И в этих условиях я хотела бы показать, что отношение к геям, как отношение к любому меньшинству, к любому феномену исторично. Оно связанно с определенными тенденциями развития общества, с его состоянием сейчас. И когда сейчас активисты гей-движения говорят о том, что нужно проводить гей-парады, я считаю, что в этом они ошибаются. Именно на данный момент гей-парад можно проводить в Англии, Испании, в Голландии, где разрешены однополые браки, в Аргентине.

Кстати говоря, сейчас очень интересный процесс наблюдается в Латинской Америке. Это станы демократические в основном, кроме Кубы, страны, идущие по пути социализма или социально-ориентированного государства, при этом страны католические. Там же социализм христианский, там люди действительно ходят в церковь, действительно верят в бога, и при этом разрешаются гей-браки. В той же самой Аргентине на государственном уровне, в штатах Бразилии во многих уже разрешены. На Кубе, обратите внимание, племянница Фиделя Кастро — один из лидеров ЛГБТ-движения. Причем она не скрывается, она не подвергается репрессиям, и в этом году они должны, обещали, по крайней мере, принять закон о разрешении однополых союзов, не браков, а гражданских союзов. Это одно дело, это один тренд, там общество уже готово.

Сейчас в России, если геи действительно хотят бороться за свои права — то нужно бороться именно за права. Если демонстрации, то спокойные. Это пикетирование, например, это предложение каких-то законодательных инициатив, это спокойное объяснение обществу, что «Мы такие же, как вы. Посмотрите, нас не надо бояться, мы не прокаженные, мы, собственно, ничего не требуем кроме того, чтоб мой партнёр имел право прийти ко мне в больницу, когда я нахожусь без сознания, и распоряжаться моей судьбой, потому что у меня больше никого нет». Почему брак — это сексуальный союз? Совершенно не обязательно. Сейчас во многих странах говорят о том, что браком, гражданским союзом может считаться союз между мужчиной и мужчиной, женщиной и женщиной, которые просто друзья. Де-факто между мужчиной и женщиной это существует, когда старые люди женятся, которым за 60, за 70 лет. Понятно, что у них просто духовная близость, и действительно существуют такие дружеские пары, для которых это было бы актуально. Т.е. вообще десексуализация брака — это был бы хороший лозунг, десексуализация союза людей и повышение статуса такого союза официально, если эти люди захотят. А вот что касается парадов, т.е. агрессивного предложения своей идентичности, навязывания ее — то конечно, российское общество ее просто сейчас не примет, и это вызовет новый виток агрессии