Туофикеа — общественные новости

Еще один эксперимент Ливанова — ученых ждет «контрактная научная смерть».

Накануне 40 ученых наукоградов Пущино и Протвино выступили с обращением. Повод — возможное введение главой Минобра Дмитрием Ливановым научно-контрактной системы, которую уже окрестили контрактной научной смертью. «Ливанов собирается громить науку по разработанной еще в 2006 году и проводимой сейчас рейдерской системе индикаторов-показателей эффективности научной работы», — предупреждают ученые. Последствия, по их словам, будут страшные – «Россия лишится 90% ученых из-за не продленных контрактов. А оставшиеся 10% будут сформированы так, чтобы создать видимость: наука у нас есть, мы ее полностью не уничтожили». О незавидном будущем ученых в интервью Накануне.RU рассказал один из авторов обращения кандидат биологических наук, профессор института биофизики клетки РАН, (Пущино) Сергей Юров.

Вопрос: Давайте сразу начнем с общего: в чем суть претензий, которые Вы предъявляете к Министерству образования и науки РФ? Как Вы можете кратко охарактеризовать проблему?

Сергей Юров: Проблема единственная: мы, научное сообщество, поставлены перед простой необходимостью выживания. Для того, чтобы выжить, нужны финансы, которые позволили бы ставить эксперименты, покупать оборудование, передовые технологии. Во вторую очередь уже — иметь относительно приемлемую зарплату. Если не на уровне передовых стран, то хотя бы где-то посередине.

Вопрос: Вы называли в своем обращении к Министерству одной из главных проблем так называемую научно-контрактную систему. В чем суть этой системы и как, по-Вашему, она может ударить по состоянию науки в целом?

Сергей Юров: Эту тему необходимо понимать в комплексе, она довольно неоднозначна. Научно-контрактная система – это передовое направление сейчас на Западе. Люди заключают контракт, ездят из США в Австралию, Европу и в любых других направлениях, туда, где им лучше, где они находят для себя работу. У нас это невозможно: нет надлежащих финансовых и организационных условий. А если мы будем вводить эту систему сейчас, то окончательно разрушим науку.

Вопрос: А почему эта система не работает у нас? Ведь на Западе это, действительно, основное направление развития науки. Только из-за слабого финансирования со стороны государства, или есть какие-то еще причины?

Сергей Юров: У этих финансовых проблем есть глубокая внутренняя причина: у нас нет национальной гордости за страну, производство и науку, которая, собственно, толкает это производство вперед. Мы не заинтересованы в этом развитии. Все деньги вкладываются куда угодно за рубеж, но не на благо отечественных разработок. У народа есть опасения, что если он будет вкладывать эти деньги в наше производство, то он все потеряет, потерпит крах.

Вопрос: То есть все равно причины финансовые?

Сергей Юров: Почему, человеческий и социальный фактор тут тоже немаловажен. Наукой не всегда могут заниматься простые люди: ставить проблемы, обсуждать их, выдвигать какие-то перспективы, платить за разработки. Это прерогатива самих специалистов, академиков. В этом плане Министерство не может удовлетворить потребностей самой науки. Вот, к примеру, мы на днях почитали в «Совершенно Секретно» всю характеристику команды Ливанова. На мой взгляд, они не способны управлять наукой. Они не знают, что это за отрасль. Но при этом у них в руках денежные потоки и они могут распределять их. Но ведь лучше всех это могут делать только профессионалы. Надо быть грамотным, знать многие вещи. Хотя бы математику великолепно знать, физику. А физику, особенно квантовую, не каждый способен понять. Людям в команде Ливанова, к сожалению, это уж точно не по силам. Они не могут этими вопросами заниматься в принципе.

Вопрос: Вы в обращении писали о постоянных и временных контрактах, последние, по Вашим заключениям, могут привести к гибели ученых и науки…

Сергей Юров: Дело в том, что при введении временных контрактов будет создана Высшая Аттестационная Комиссия. По истечению срока вашего контракта, вас приглашает эта комиссия и оценивает, достойны ли вы пролонгации контракта или нет. И если отечественную науку окончательно сочтут не столь нужной, то 90% ученых с помощью таких не продленных контрактов будут уничтожены. А оставшиеся 10% будут сформированы так, чтобы создать видимость: наука у нас есть, мы ее полностью не уничтожили. Вот они — ходят, проживают в резервациях.

Вопрос: А в чем, как Вам кажется, конечная цель этих и других экспериментов?

Сергей Юров: Это довольно глобальный вопрос смены общественного строя. Был режим Императорской России, Советской России, сейчас – режим Российской Федерации. Это разные уровни, разные системы, подходы. Я считаю, что в Российской Империи в 1911 году, например, сложилась такая же система: императорская власть взяла науку под свой контроль, и ничего не получилось. Наука уходила в катакомбы, где она сохраняла свою силу и мощь, как Илья Муромец лежал на печке.
Подобное происходит и сейчас. Если мы посмотрим на ситуацию в Штатах, Европе, то увидим, что там наука великолепно развивается, потому что она нужна для производства, поднятия конкурентноспособности передовых технологий и товаров. А у нас все производство базируется лишь на сырьевых отраслях. Нефть, газ, бриллианты, лес…
Мы по производству передовой промышленной продукции стоим на очень далеком месте, несмотря на то, что мы еще по-прежнему продаем самолеты, подводные лодки и даже ракеты. Сейчас все поездки на экспериментальные космические станции производятся с использованием наших достижений. Это позволяет мне говорить, что в СССР наука была непосредственной производительной силой. В этой сфере работало около 9-11 миллионов образованных рабочих, которые впервые нам позволили иметь науку в таком качестве.
А сейчас – вы сами знаете – ни о каком подобном феномене мы не можем говорить.

Вопрос: Раз уж мы затронули вопрос смены режимов и советской науки: можно ли говорить, что в отечественном научном мире существует раскол поколений? Я имею в виду молодое поколение тех, кто старается следовать прозападным моделям, и поколение советских ученых, которые стараются сохранить прошлые традиции?

Сергей Юров: Эта проблема, действительно, стоит очень остро. Но следование прозападным моделям заключается, как правило, просто в том, что наши молодые научные умы уезжают за рубеж, и всю свою энергию и молодость отдают на благо другой страны. Я считаю, наука не интернациональна. Она национальна. Как минимум на этапе разработок. Конечно, результаты, которые мы получаем, имеют интернациональное значение.Советская наука была более раскрепощенной: люди занимались всем, чем хотели. А государство выбранную тематику могло (если чувствовало заинтересованность) и засекретить, и поддержать. Во многих странах сейчас процесс происходит почти обратный: в разработках участвуют интернациональные силы, а результатами государство, та же Америка, например – уже распоряжается национально. Или продает за большие деньги. В этом смысле западная наука защищена, наша – нет.

Вопрос: Вы вот защитниками наших ученых называете профсоюзы РАН. В чем заключается их реальная помощь, как они могут защитить в этой ситуации научное сообщество России?

Сергей Юров: В ситуации, когда будет принята контрактная система, они автоматически станут ненужными. Решать вопросы будет пресловутая Высшая Аттестационная Комиссия. И никакой судебный орган ничего не сможет сделать, потому что высшая инстанция – это комиссия, суд не будет иметь право вмешиваться. Это все, конечно, будет подкреплено законами, и профсоюзы самоликвидируются, исключатся из процесса защиты.

Вопрос: Какая, на Ваш взгляд, вообще есть возможность решить эту проблему? Вы написали обращение, активно ведете общественно-политическую деятельность, но поможет ли это?

Сергей Юров: Рецепт здесь, конечно, один: необходимо бороться за то, чтобы вся наука была патриотична, чтобы от нее ждали выгоды и передовых результатов. В сельском хозяйстве, в военно-промышленном комплексе – везде. Общество должно созреть и начать требовать себе на помощь науку из-за конкурентной необходимости. Если опираться только на достижения западной науки, то надо платить большие деньги, чтобы они продали такую возможность. Нужно, чтобы наши предприниматели вкладывали эти деньги в отечественную науку. Тогда они будут получать передовые технологии гораздо дешевле, и товары будут гораздо более конкурентноспособными. А это главный показатель процветания. Поэтому надо стараться, чтобы формировалась заинтересованность наших производителей. Конечно, при наличии контрактной системы это будет невозможно.