Туофикеа — общественные новости

Иногда лучше жевать, чем говорить. Тем, кто хочет обратиться к читателям, радиослушателям или телезрителям, должны будут следить за каждым словом и междометием. Для вступления в силу закона о нецензурной брани в СМИ осталось лишь Президенту подпись поставить. И будут штрафовать и если слово вылетело, и если через традиционный пик его слышно, и если по многоточию понятно, куда идти.

Противники закона настаивают: брань — часть языка. Но на этой неделе составителей словаря русских поговорок уже наказали. По закону о возрастном цензе народное творчество можно было продавать лишь запечатанным с пометкой плюс 18 — слишком много брани.

Те части человеческого тела, которые Ильф и Петров деликатно называли библейскими местами, в языческие времена обозначались иначе. От этих обозначений и произошел русский мат, несравнимый по своему богатству ни с одним другим языком в мире. Всего три всем хорошо знакомых слова: одним когда-то невинно называли женский детородный орган, вторым — мужской, третьим — сакральный процесс воспроизведения жизни.

«Ети свою мать — что это означало? Это означало призыв к высшему божественному существу соединиться с матерью Землей, совокупиться для того, чтобы в результате появился урожай», — пояснил доктор филологических наук Василий Химик.

Во времена расправ христианской идеологии над конкурирующей языческой, три наших матерных слова превратились в постыдные и запрещенные. В неосознанной борьбе за выживание они обрастали астрономическим количеством производных. Чтоб, наконец, теперь, пережив тысячелетние преследования и гонения, оказаться под запретом и в СМИ.

Эту новость классик отечественной литературы Юз Алешковский встретил неоднозначно и с некоторой печалью. Он крайне редко дает интервью, но здесь молчать не мог.

«Мат на страницах газет вообще немыслим. Даже такому матершиннику как мне, давая интервью в газете, не придет в голову совершенно ругнуться», — говорит Юз Алешковский.

Но запрещать буквой закона буквы матерные, по мнению писателя, бессмысленно. Он говорит, что предал бы словесность, когда б не вложил в уста героям своих романов в соответствующих ситуациях крепкие выражения. Вместо запрещения Юз Алешковский предлагает просвещение — чтоб каждый ребенок знал и понимал смысл, историю и уместность употребления заповедного языка, коим не гнушались ни Пушкин, ни Бродский.

«Мы это называем художественным употреблением мата, отказаться от этого невозможно. Я, например, от этого никогда не откажусь», — сказал Юз Алешковский.

Мнения разделились. Режиссер Андрей Житинкин, например, всеми руками «за» законодательный запрет. Несмотря на то, что его собственная театральная слава началась со спектакля «Игра в жмурики», когда-то шокировавшего Москву, а затем и Европу. Безжалостная пьеса была полна матерных выражений, в которых, как писали тогда газеты, «эпатажа было на гнутую копейку, а режущей правды — на серебряный рубль».

Перед спектаклем на сцену выходил Житинкин и предупреждал, с какой лексикой зрителям предстоит встретиться. Чтоб оградить общественность от встречи с этой лексикой в СМИ и ограничить ее необоснованное употребление Житинкин согласен с суровыми штрафами. Пусть, говорит он, мат останется святым правом искусства и неотъемлемой частью бытовой экспрессии.

«Когда-то Виктор Астафьев, я помню, он сказал поразительную вещь: «Вы даже не представляете, если вы думаете, что в атаку наши ребятишки солдатики голодные бежали со словами «За Сталина!», нет, там был мат-перемат», — вспоминает режиссер, народный артист России Андрей Житинкин.

Единственная страна в западноевропейской культуре, сделавшая шах мату, где он оказался под запретом в телерадиоэфире, — это Америка. Но запрет этот — не законодательный. В 72 году комик Джордж Карлинг прочитал по радио свою знаменитую репризу «7 грязных слов», при этом неоднократно употребив эти 7 слов. Федеральная комиссия по коммуникациям усмотрела в том излишнюю фривольность и выиграла против радиостанции иск в Верховном суде.

С тех пор, так как американское право прецедентное, 7 грязных английских слов попали под запрет. Но только на эфирных бесплатных телеканалах и радиостанциях. На кабельные — табу не распространяется. Именно на них-то на годы и развернулась широкая дискуссия с применением слов, которых раньше не замечали, и которые теперь стали темой бесчисленных пародий. С тех пор они стали звучать с новой силой, их стали считать и культивировать.

Все хотят, как лучше. Но в споре лингвистов и законодателей пока побеждают законодатели, впрочем, не определившие что включает в себя понятие «мат» и как быть с литературными цитатами или литературными журналами?

«Может ли редактор, если так уж надо использовать ту или иную цитату, исправить то или иное слово, не знаю, убрать его, как это делается иногда в учебниках, например. С этим проблем не возникает. Я думаю, что и здесь тоже этих проблем не возникнет», — уверен депутат Госдумы Роберт Шлегель.

«Вот у меня в первом романе «Патология» есть 4 матерных слова, я их не отдам ни за что. Вот я погибну, но они там останутся, потому что они там должны быть», — заявил писатель Захар Прилепин.

«Я никогда не соглашусь на это в связи с тем, что существует авторское право. И подсудность редактуры, уничтожающей без твоего ведома твою лексику, лексику твоих персонажей», — сказал писатель Юз Алешковский.

С вопросом, можно ли найти адекватные синонимы нецензурным выражениям, съемочная группа обратилась к прохожим в разных городах страны. И вот что получилось:

— Ну, это же русский язык, его чем заменишь-то?!

— А это не переводится.

— Ну, это очень сложно, конечно.

— Нда, боюсь, что это только кандидаты филологических наук могут справиться.

Если в день падения челябинского метеорита все телеканалы страны достойно выдержали испытание народным видео, запиканными комментариями к которому был наш великий и могучий, то как же теперь быть с кино? Закрывать звуковыми сигналами мат или попросту не показывать избранные шедевры широкому зрителю? Ведь если, например, хорошо известную в мире документальную ленту Виктора Косаковского «Беловы» запикать, то вместо пронзительных деревенских диалогов, где хоть святых выноси, останется сплошная морзянка.

«Есть фильмы, которые без мата невозможно смотреть. Например, фильмы Тарантино, где мат нужен для того, чтобы создавать ритмические фигуры, без них невозможно перевести этот фильм», — говорит писатель Александр Генис.

Впрочем, пока общественность остро дискутирует, как быть, за объект споров можно не беспокоиться — он, пришедший из тьмы веков, еще всем покажет свой язык. Запретить и изгнать его невозможно — появятся суррогаты. Разрешить повсеместно — не выход, он сам от этого будет страдать. Ведь убить его может только свобода.