Туофикеа — общественные новости

За последние две недели прокуратура, Минюст и налоговая полиция провели проверки более чем у ста некоммерческих организаций. При этом, по словам правозащитников, в итоге количество проинспектированных НКО может составить около тысячи учреждений. Под проверки подпали не только немецкие НКО, у которых традиционно не было проблем с российскими властями, но даже организация «Донская казачья республика» в Ростове-на-Дону.

Проверки должны будут закончиться в первых числах апреля, а их последствий пока никто не может приблизительно представить. Сами по себе эти проверки – вещь довольно заурядная, и прокуратура по закону имеет право их проводить, однако может удивить их масштаб. При этом текущие проверки, если только к ним не присоединяются съемочные группы НТВ, проходят рутинно и спокойно: без взлома помещений и выемки документов. Сотрудники НКО спокойно предоставляют правоохранительным органам все запрашиваемые материалы, а параллельно выкладывают в Facebook фотографии гор документов из сотен папок, которые у них запрашивают.

Но остается загадкой, зачем прокуратуре нужно требовать эти материалы, ведь у нее есть доступ к отчетностям НКО, где все те же самые документы уже фигурируют. Slon поинтересовался у руководителей НКО, зачем, по их мнению, сейчас понадобились массовые проверки.

Павел Чиков,
«Агора»Скорее всего, разумеется, проверки вызваны принятым в прошлом году законом об иностранных агентах. Даже министр юстиции Коновалов заявил, что в его ведомстве не понимают формулировок этого закона и не знают, кого нужно включать в список агентов. Иностранными агентами считаются НКО, существующие на зарубежные средства и занимающиеся политической деятельностью. Что можно понимать под политической деятельностью – загадка. Организации, которые занимаются борьбой против пыток и коррупции, ведут политическую деятельность? Ответ на этот вопрос не сформулирован у самих властей, поэтому идущая ревизия, видимо, нацелена на выявление критериев, по которым можно будет заявить о политической деятельности.

К нам проверка не приходила, с нами поступили мягко: направили факс с запросом на предоставление документов и требованием явиться. Мы им ответили, что ничего не должны, потому что по закону им необходимо объяснение внеочередной проверки, – как, например, подозрение организации в нарушении закона. Впрочем, если к нам приедет группа проверяющих, мы законодательно не имеем права им противодействовать. Устраивать баррикады мы тоже не собираемся. Но раз уж они запрашивают письменно – мы можем ответить, что ничего им не будет. Поэтому нам в каком-то смысле повезло.

О последствиях проверок говорить пока рано. Их стоит ожидать уже по окончании проверок. Власти, скорее всего, будут анализировать документы, думать, как привлечь к ответственности, смотреть, какие рычаги и распоряжения можно задействовать. Явно проверки проводятся вовсе не для того, чтобы у них не было никаких последствий.

Вроде бы весь перечень документов, которые предоставляются, прокуратура и так может изучить по отчетностям НКО, но почему-то этого не делает. Впрочем, есть такие документы, которые обязаны находиться в самой организации при ее проверке, – если их не окажется, то власти за это тоже могут применить какие-то меры.

Сейчас никто не знает точно, сколько организаций будет проверено: точного списка нет, в каждом регионе выбор делается самостоятельно прокуратурой. Речь может идти даже о тысячах проверенных НКО. Пока понятно, что в основном они выбираются по следующему принципу: если организация занимается публичной деятельностью, ведет активность в СМИ и получает иностранное финансирование.

Кто-то может сказать, что сотрудники прокуратуры стали заложниками плохо написанного закона об иностранных агентах. Они ведут себя совсем не так, как заложники.

Елена Панфилова,
глава «Transparency International – Россия»До нас проверка долго не добиралась. Мы даже немного переживать стали: почему ко всем прокуратура ходит, а к нам – нет. Поэтому мы их ждали, держали все документы наготове. В нашей ситуации особенно трагикомично, что последнюю плановую трехлетнюю проверку мы закончили в прошлом месяце, – а теперь проверка к нам пришла ровно за тем же самым списком документов. Мы получили список, где только на четырех листах указывались названия документов, которые нужны для проверки. Сегодня мы аккуратно все подошьем, а завтра отправим им. Благо это все те же документы, которые мы предоставляли месяц назад.

В этих проверках я не вижу никакого смысла. Посмотрите внимательно на перечень организаций, которые проверяют, – да за каждым их шагом власти и так пристально следят, ни один чих не пропускают. Но ладно, если приходят еще с одной проверкой, – для нее еще раз отксерокопируют все документы, еще раз предоставят отчет.

Но после проведения проверки у них тоже ничего нового не появится. Даже не знаю, что с ее помощью надеются реализовать. Это даже к запугиванию не приводит, потому что те же самые НКО уже сколько лет пугают, а эти организации не прекращают свою работу.

Самая большая проблема этих проверок, что они просто на время парализуют работу НКО. У нас, например, проекты с мониторингом реформы полиции, пыток, декларации налогов и имущества должностных лиц, мониторинг ведения госзакупок. А вместо работы мы сидим у ксерокса и собираем кучу бумаги.

Рейчел Дебнер,
заместитель директора Human Rights Watch по Европе и Центральной АзииВ наше московское отделение проверка пришла абсолютно спокойно. Сотрудники прокуратуры отнеслись к нам с уважением, поэтому все прошло вообще без эксцессов, и мы не можем жаловаться. До этого к нам поступил запрос на кучу стандартных документов: о доходах, расходах, налогах и так далее. Потом пришли, взяли материалы, задали несколько вопросов. Все очень предсказуемо.

Но в этот раз речь идет именно о массовых проверках. По количеству это совершенно беспрецедентные проверки за все двадцать лет работы, что мы работаем в России.

Скажем так, власть имеет право проверять организации, но когда на то есть основание – вроде сообщений о каком-то нарушении. Но когда проверки проводятся в масштабе сотен и сотен организаций, наличие нарушений вызывает сомнение.

Конечно, проверки мы связываем с пакетом законов, принятых Думой в конце прошлого года. После многих дискуссий о том, как будет применяться норма об иностранных агентах, что значит «политическая деятельность», применение закона, видимо, в каком-то роде началось. Причем явных шевелений со стороны властей не было до середины февраля. Тогда было проведено заседание ФСБ под руководством Владимира Путина и еще ряда высокопоставленных лиц. Тогда он сказал: «У нас есть статья закона – и она обязательно должна исполняться». По нашему представлению, все, что сейчас делается, – это попытка устрашить НКО и демонизировать организации в глазах обывателей. Не мне вам рассказывать о значении фразы «иностранный агент» в русском языке.