Туофикеа — общественные новости

Российский Государственный Университет им.Ломоносова не поспешил за неолиберальными реформами в образовании — и только выиграл от этого, опередив всемирный тренд возврата к консервативным моделям образования.

Александр Дугин, философ

Недавно был опубликован рейтинг, согласно которому МГУ опять попал в число ведущих вузов мира. Это очень показательно. Но, во-первых, речь идет о том, что наконец-то по-настоящему оценена по достоинству классически консервативная модель образования, и к этому все больше и больше обращается Запад. В свое время была мода двигаться в сторону постмодернистского отношения к образованию, т.е. пересмотр всех классических подходов. Ставка делалась на междисциплинарные курсы, ультралиберальные модели, которые, по сути дела, просто не позволяли говорить о каких бы то ни было теориях, которые не оспариваются. Т.е. отсутствие релятивизма, т.е. сам рационализм постепенно тоже повергался сомнению, и, соответственно, база науки подтачивалась с этим постмодернистским подходом. Так вот сейчас во всем мире есть некий тренд возврата к консервативным моделям, что называется критический реализм, когда постмодернизм релятивизирует науку, образование. В конечном итоге он подходит к той критической черте, когда образование и наука более невозможны. Не случайно же Джон Хорган организовал коллоквиум еще в 90-е годы о конце науки «The End of Science», где как раз ученые обсуждали, возможно ли в этих постмодернистских условиях наука вообще. Т.е. конец науки — это не начало XXI века, а уже в середине 90-х этот вопрос стоял очень остро. Поскольку образование несколько отстает от науки, так вот в образование постмодерн приходит только сейчас. И когда он приходит в образование, он делает это образование невозможным. Когда, например, преподавателям начинают запрещать преподавать студентам что-то в качестве истины, т.е. они в диалогальной форме должны спрашивать у студентов, «а что они думают» о теории там всемирного тяготения, т.е. никакого однозначного утверждения, что это так то и так, не должно быть. Все является спорным, относительным, релятивным, поэтому преподавание в каком-то смысле становиться невозможным, поскольку преподаватель не имеет права демонстрировать свое превосходство, он не имеет права вести урок. Он должен сидеть и слушать, что студенты ему расскажут, либо в диалоге мягко направлять. Ясно, что после этого научить некого ничему невозможно, наука подходит в своему некоему тупику. Так вот, сейчас этот тренд постмодернизма захлебнулся, и все больше ценится классическое образование.

Я думаю, что с этим связаны успехи Московского Государственного Университета с точки зрения повышения своего рейтинга среди классических мировых вузов. Поскольку в МГУ как раз, слава Богу, осуществлять эти постмодернистские реформы не поспешили. И вот этот некоторый инерциальный консерватизм очень солидной, очень серьезной со своими традициями главной научной институции России, он оказался, как ни странно, залогом опережения. Т.е. те, кто пошли в Высшую школу экономики, частично РГГУ, те, кто пошли за новейшими трендами — они оказались в значительной степени несостоятельными. Просто они поспешили двигаться в сторону релятивизации, постмодерна, и по сути дела, не смотря на такую краткосрочную эффективность, большое количество западных преподавателей, попытка включиться в авангардные процессы западного европейского обучения, они оказались, а дальше окажутся еще дальше немножко у разбитого корыта, если не в более серьезных местах. Поскольку при осуществлении этой модернизации, конечно, было множество нарушений, в том числе и нарушений закона, и юридических норм, и обращения с собственностью. Поэтому я думаю, что нам предстоят еще громкие дела не только в сфере военной реформы, но и в сфере образования, поскольку эта поспешная модернизация науки и образования не могла пройти в наше лихое время без определенных экономических злоупотреблений. Поэтому я думаю, что тех людей, которые хвастались своими достижениями в науке на предыдущем этапе, сегодня попросят дать некий отчет относительно того, какой ценой все таки это делалось, что при этом нецелевым образом использовалось и как это все проходило. И откуда эти профессора приехали, и что они здесь преподавали… Подчас послушав, что они здесь преподавали, волосы становятся дыбом. Иными словами, МГУ фундаментально выиграл не только конкуренцию с модернистами и ультралибералами, как Вышка, например, внутри России, они выиграл как консервативная классическая институция, идущая в ногу со временем, но не спешащая все, что это время навязывает, немедленно принимать. Т.е. это критическое отношение к вызовам нового времени, принятие их, но не обязательно согласие с ними.

И в этом отношении как раз несколько лет назад, особенно последние годы, ректор МГУ Садовничий Виктор Антонович сделал большой рывок с точки зрения модернизации образования, но без того, чтобы нарушать структуры классических, устоявшихся, выдержавших испытание временем моделей нашей научной школы. Это была очень правильная стратегия. Т.е. модернизация без разрыва с традициями, модернизация в контексте традиций. Технологическая модернизация, которая прошла чрезвычайно успешно — это новое оборудование, новые классы, все по высшему уровню западноевропейских и американских стандартов, но с сохранением классической науки, а это самое, пожалуй, важное.

И в этом смысле мне кажется, что это начало взлета МГУ. Если теперь мы сделаем следующий шаг и попытаемся серьезно и с определенной консервативной дистанции осмыслить вызовы модерна и в гуманитарной сфере. В гуманитарной сфере все сложнее, потому что советская школа с гуманитарной точки зрения нуждается в фундаментальном пересмотре. Для того, чтобы этот пересмотр осуществить, нужна новая позиция. Этой новой позиции не может быть, потому что с либеральной точки зрения все это не годится. Соответственно, нужно выработать новую российскую образовательную научную эписцену в образовательной сфере, чтобы вступить в наследие с теми сторонами советской гуманитарной науки, которые действительно этого заслуживают. А значительный сегмент российской науки советского периода этого заслуживает, а что-то категорически неприемлемо. Но сделать этот отбор в наших условиях невозможно, необходима новая позиция. Я думаю, что МГУ лучше всего может справиться с этой фундаментальной для всего образования страны — ни для вуза, ни для конкуренции исторической миссией — а с выработкой новой научной российской образовательной парадигмы. Без этого ни консерватизм, т.е. держаться за старые модели, ни либерализм, критическое принятие западных систем образования — все это не пройдет, и то, и то будет разрушительно.

Не отвечать на вызовы — значит деградировать в повторении старых, уже не соответствующих истине, рецептов. Двигаться безоглядно за западными моделями — это значит, мы потеряем науку как таковую, потому что релятивизм постмодернистского подхода в конечном итоге подрывает основу науки и рациональности в принципе. Поэтому здесь только российский специфический путь некоторого дистанцирования и от того, и от другого может быть спасительным. Я думаю, что постепенно усилия, которые в этом направлении осуществляет руководство МГУ, и наиболее серьезные и состоятельные научные сегменты Московского Государственного Университета, речь в первую очередь идет о естественно-научных факультетах, потому что это самая серьезная школа, это ось образования, здесь более менее все нормально. А дальше речь идет о подстройке гуманитарных дисциплин, факультетов к консервативному российскому ответу на новые вызовы.

Поэтому это только начало появление в рейтинге. Я прогнозирую подъём МГУ в этом рейтинге — постепенный, методичный. Тем более, что есть общая установка руководства Университета на то чтобы профессура, доктора, ученые Московского Государственного Университета активнее занимались продвижением и своей корпорации, и России, и российской науки за пределами России. Т.е. это некая установка. Она уже сейчас начала выполняться, она даст свои результаты. Просто мы переводим сейчас на кафедрах, факультетах многие наиболее важные труды наших авторов на европейские или восточные языки. Мы активно начали новую волну активизации договоров о сотрудничестве с международными вузами. Т.е. мы должны все более активно принимать участие в глобальном процессе, протекающим в науке и в образовании, но с сохранением своих позиций без некритического «на ура» принятия всего того, что есть за переделами России.