Туофикеа — общественные новости

На днях звоню поздравить свою подругу с днём рождения. Она школьный учитель, живёт в одном из удалённых от центра регионов, педагог милостью Божьей, жить не может без детей и преподавания. Человек талантливый и многогранный, давно бы могла себе найти более спокойную и благодарную работу, но нет – никак не может из школы уйти. Это как раз тот случай, когда ничем, кроме призвания, поступки не объяснить. Так вот, звоню, говорю ей всякие приличествующие случаю слова, спрашиваю:

— Чем занимаешься в знаменательный день? Небось готовишь праздничный ужин для своих?

— Не до ужинов… Переписываю тематическое планирование, рядом журнал ждёт своей очереди. Мне уже директор нагоняй дала, выговором грозит. Вот я уже третий день и пишу…

— А зачем такие жертвы? У вас же недавно только проверка была? – интересуюсь наивно…

— Так та была другая. К ней тоже всё переписывали. А теперь следующая, рангом выше. От неё зависит аккредитация. У нас знаешь сколько проверок во время учебного года?!

Откуда ж мне знать? Не представляю, сколько проверок в силах выдержать одна школа. Но точно знаю, что это суровое испытание для расшатанных педагогических нервов. Проверка – это когда не до учебного и воспитательного процесса, это период осадного положения, в который втягиваются все: и педагоги, и родители, и даже дети. Недавно мама второклассника одной из школ Кстовского района Нижегородской области рассказала, например, что детей, даже учащихся начальной школы, заставляют набело переписывать дневники. «Зачем?» – поинтересовалась я. «Чтобы проверяющие, если будут смотреть чей-то дневник, не нашли чего-нибудь предосудительного. А один мальчик-старшеклассник отказался переписывать, так за него младшая сестра пишет. Свой уже переписан, теперь за брата перерисовывает». Родители, конечно, свои версии «домашнего задания» выдвинули — подумали, что администрация не хочет, чтобы в дневниках замечания остались и просьбы сдать деньги то на одно, то на другое (мало ли в классах всяких нужд). Так вся школа из-за одного чьего-нибудь дневника, за которым может потянуться (а может и не потянуться) рука проверяющего, неделю переписывает страницу за страницей.

Конечно, детям, может, и не лишне навыки каллиграфии отрабатывать, но только ведь это, мягко говоря, урок по втиранию очков. Он даром не пройдёт. И так уже школьники чуть не с первых классов знают, что проверка – это когда учителя все нервные и занятые. А учителя знают, что в этот период завучи вообще домой не уходят и нередко в школах ночуют. Им больше директоров достаётся. Но и директорам несладко. На них лежит вся ответственность, поэтому многие руководящие товарищи после проверки отпуск берут или больничный – долго ещё в себя не могут прийти. Их трясет и колотит. Кому это надо, я не знаю. Сказывается ли это на качестве образования, далеко не уверена. Сколько, например, человеческих ресурсов (так называемых человеко-часов) тратится на переписывание журналов – это же ужас! Но если все школьные документы заново переделываются, подгоняются задним числом под нужный шаблон (за пять дней и ночей), то что это за проверка?

Проверка боеготовности коллектива, его способности напрячь все (ВСЕ!) имеющиеся ресурсы, для того чтобы достойно встретить неприятеля, — каждая комиссия воспринимается именно так. Но почему тогда все проверки носят плановый характер? Зачем прокуратура, счётная палата и министерство предупреждают о своем приходе? Дают время на подготовку? Может, кто-то знает, но я не слышала ни одного примера внезапной и тем более тайной проверки. Иногда мне кажется, что институт тайных ревизоров при всей своей одиозности был более разумным решением власти, чем проверки нашего разбухшего чиновничьего аппарата. Упраздненный за ненадобностью институт, наверное, позволял видеть высшему руководству истинную картину происходящего на местах. Но нашему руководству, мне кажется, совсем не хочется видеть правду.

Многие учителя уже пришли к мысли о том, что все эти начальственные налёты не более чем оправдание сытой жизни и безбедной жизни чиновников. Как можно на них роптать, если они заняты важным делом, они считают и проверяют, они следят, чтобы всё соответствовало циркулярам и инструкциям, чтобы никакой директор и педагог не нанёс детям вреда?! А что будет, если чиновники перестанут работать и утратят бдительность? Что тогда? Учителя распояшутся, позволят себе лишнее, перестанут бояться… Как это можно оставить людей без надзора? Страх всегда был мощным орудием управления. Самый мощный страх – страх неизвестности. Так что пусть школа на всякий случай боится всего. Пусть каждый документ от положений до дневников и журналов переписывает и обновляет. На всякий случай…

Одна моя знакомая, проработавшая на ниве образования 22 года, из-за очередной проверки ушла из школы. Прямо в конце августа заявление написала, накануне учебного года. А всё потому, что ей не дали догулять неделю отпуска и заставили срочно писать тематическое и поурочное планирование на полугодие – со всеми датами, сроками и так далее. Она два дня писала, потом, когда принесла написанное в школу, оказалось, что «не так надо». Её отругали и как крепостную заставили переписывать все документы в нужном ключе. Тогда терпение исполнительного педагога лопнуло – проплакав вечер, наутро она приняла решение написать заявление. Поняла, что больше не хочет жить под гнетом чужого страха. «Я вдруг посмотрела на себя со стороны: на свои слёзы, переживания, на свои отпускные дни, убитые на никому ненужную работу. И стало мне сначала себя жалко, а потом смешно: кого я боюсь? Ради кого я терплю эти унижения?»

Даже я, давно знавшая эту женщину, была удивлена такой решимости. Не ожидала, что терпение, казавшееся мне безграничным, может когда-нибудь лопнуть. Я ошибалась. Всё имеет конец. К слову скажу, что моя знакомая без работы не была ни дня. Она тут же устроилась в фирму, оказывающую услуги пожилым больным людям. Работа эта очень нужная и по-настоящему сложная. Требует и терпения и самоотдачи. Я спросила её через месяц, не пожалела ли она об уходе из школы.

— Нет, нисколько. Я вижу, что мой труд нужен, что меня ценят как человека и уважают то, что я делаю. Это совсем не то, что переписывать журналы в угоду чьему-то интересу. А с учениками я занимаюсь теперь самостоятельно, без школы. Репетиторство дает мне возможность оставаться педагогом. Мне без школы стало намного лучше.

Я думаю, что этот пример не единственный…