Туофикеа — общественные новости

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Я приветствую в этой студии главного редактора журнала «The New Times» Евгению Альбац. Здравствуйте.

Е.АЛЬБАЦ: Здравствуйте, Татьян.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Новости, которые сегодня во второй половине дня поступают из судов, где люди, которые вчера вышли на Манежку в поддержку узников Болотной (было задержано, вы знаете, более 400 человек), несколько человек остались на ночь в ОВД, и сегодня мы узнали, что Немцова, который депутат, кстати, Ярославской Облдумы, — 10 суток, Ляскин – 10 суток, Яшина только что тоже на 10 суток, Надежда Митюшкина – 10 суток, и Алексею Навальному дали почему-то 7. Это зачем? Вот, почему этих людей и почему, все-таки, административный арест?

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, меня наводит это на очень грустные размышления, что у Кремля плохо стало с информацией. Что они стали получать информацию только от спецслужб, и эти спецслужбы им рассказывают страхи-страхи-страхи: завтра в Москве под стенами Кремля будет Майдан, выйдут, я не знаю, 10, 20, 100, 500 тысяч человек и с боем возьмут Кремль. Иначе я объяснить то, что происходило в пятницу на Татарской, когда винтили всех подряд, в понедельник тоже у суда, где выносился приговор по делу о так называемых массовых беспорядках на Болотной 6 мая 2012 года, и то, что вчера вечером было на Манежке, я объяснить иначе не могу.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Зачем вводить главу государства в заблуждение?

Е.АЛЬБАЦ: Глава государства, к сожалению, у нас не читает интернет (кстати, это в отличие от Медведева), и как это было и при советской власти, становится заложником тех шифровок, которые ему кладут на стол.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но а как же вот эта вот его попытка сбалансировать влияние условных силовиков и не силовиков? Или этого нет?

Е.АЛЬБАЦ: Это где? Собственно, у нас возглавляет администрацию силовик. Администрацию президента – силовик. Государственную Думу – силовик. Медведева, по-моему, он особенно не слушает. А вокруг него в Совете безопасности – это всё, в основном, люди в погонах.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А почему же тогда силовики боятся? Ну, неужели, они не могут оценить трезво ситуацию? Мы видели, кстати, вчера на Манежной площади не так много людей было.

Е.АЛЬБАЦ: Во-первых, потому что… По двум причинам, как мне представляется. Во-первых, потому что они тоже подвержены этим страхам. Во-вторых, потому что это дополнительный ресурс – это, может быть, самое важное.

Знаете, еще лет, наверное, 10 назад была очень хорошая работа Гуриева и Сонина, где они как раз рассматривали эту дилемму, что суверен выбирает? Выбирает он силовиков, что значительно более затратно для него со всех точек зрения, или выбирает гражданскую бюрократию? И в авторитарных режимах в силу ограниченности потоков информации суверен выбирает силовиков.

Так было, кстати говоря, и при советской власти, особенно когда генсеки старели. Так было и при Брежневе, так было и с Горбачевым, так было, кстати, и с Ельциным. Они начинают… У них появляются страхи о перевороте или о том, что произойдет то, что было с Хрущевым, или то, что было, я не знаю, с императором Павлом. И они начинают себя окружать людьми, которые умеют смотреть в замочную скважину и перлюстрировать почту. Вот, я думаю, что с Путиным происходит примерно то же самое. Это то, что я называю «синдром стареющего генсека», когда всё меньше становится вокруг людей со здравым смыслом, всё больше людей примерно его возраста или старше, и всё больше страхов по поводу того, что завтра не дай бог кто-то чего-нибудь задумает и он потеряет власть. Отсюда опора на силовиков. Отсюда страсть ко всякой шифрованной информации. Как когда-то мне говорил Александр Николаевич Яковлев, что генсеки просто подсаживались на эти всякие шифровки, на сообщения, кто с кем когда и почему.

Я помню, на меня очень сильное впечатление произвело, когда я прочитала на записке, которая была составлена резидентурой и была направлена в Политбюро ЦК КПСС и хранилась в особой папке. Там было написано, с кем ездил на Гавайи один генерал КГБ – не с женой. И на этой шифровке стояла роспись Михаила Горбачёва «Ознакомился». Для меня это было потрясением в свое время. Но это вот та информация, которая их окружает и на которую они подсаживаются как на наркотик.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А что это означает для оппозиции? Потому что мы видим, что, например, Алексей Навальный, у которого и так проблем очень много (у него условный срок, у него дело Ив Роше), сейчас оказался на 7 суток в спецприемнике.

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, на самом деле, не очень понятно, как это может повлиять. Но вот я как раз перед тем, как ехать сюда, разговаривала с Юлей Навальной и я ее спрашивала, почему 7 суток. И она говорит, что там один из омоновцев (или кто там), милиционеров, который арестовывал Навального, собственно, вполне откровенно говорил, что он не упирался, ничего не выкрикивал, вообще никакого… 19.3 «Сопротивление законным представителям власти» – ничего этого не было. И другой свидетель, подполковник сидел весь красный, ему было крайне неловко от того, что происходило. То есть судья Криворученко… Так. да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Криворучко.

Е.АЛЬБАЦ: Криворучко хорошо понимал, что Навальный как, собственно, это было и с Немцовым (мы же видели кадры), и с Ляскиным, и так далее, никому не сопротивлялись. Это абсолютно произвол чистой воды.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас прервемся буквально на одну минуту. Но еще про Болотное дело обязательно поговорим, потому что напомню, вчера был вынесен приговор. Оставайтесь с нами – программа «Особое мнение» продолжится.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Как и обещала, о приговоре, который мы вчера услышали в Замоскворецком суде. Болотное дело. После того, как были объявлены сроки, очень многие почему-то (может быть, вы мне объясните, почему) облегченно вздохнули, что вот, а могло бы быть и хуже. Но, ведь, лучше тоже могло быть. Дела вообще могло бы и не быть. Это вот эта обреченность какая-то в людях? Неверие в суд, в государство? Почему такая реакция на приговор?

Е.АЛЬБАЦ: Меня тоже, честно говоря, поразило, когда в одной очень хорошей газете я прочитала «Приговор не слишком суровый». В общем, у людей нашего круга нет сомнений в том, что дело абсолютно сфальсифицировано. Я была на Болотной, я видела всё, что там происходило, от и до. И видела, что там творилось, и видела, как били людей омоновцы, причем страшно совершенно били. И видела, как люди пытались защищаться, и видела, как они пытались выводить из-под удара и женщин, и стариков, и так далее, и видела, какая давка там была устроена, что продохнуть нельзя было. Поэтому у меня нет никаких сомнений, что дело абсолютно сфальсифицировано, что эти ребята не заслуживают не только этих сроков, они не заслуживают тех полутора лет, а то и двух лет, которые они уже отсидели.

Второе, так это было и при советской власти. Как правило, за редким исключением (вот, я вчера на передаче уже об этом говорила) сроки для политических были примерно такие в брежневские времена. Просто я думаю, что люди лучше знают о сталинских лагерях и помнят, что тогда были сроки и 10, и 25 лет, и, естественно, вышка. И значительно меньше знают историю диссидентского движения. А если бы знали бы, они просто бы знали бы, что сроки для политических по 190-й, по 70-й статье, они, в общем, примерно и были. Там, скажем, Валерия Абрамкина отправили на 3 года, потом ему накинули в лагере еще 3 года. Но, в общем, такие сроки и были.

Мне кажется, что это, конечно, совершенно несправедливый приговор. И мне кажется, что и вчерашним приговором, и сегодняшними решениями судов по Немцову, Яшину, Навальному, Ляскину и Митюшкиной власть создает очень дурной для себя же прецедент. Потому что не только окончательно подрывается вера в правосудие. Но, ведь, рано или поздно для представителя власти тоже когда-то наступит время судебных процессов. И, в общем, в их интересах, чтобы их не судили таким беспредельным образом.

Вот, сегодня можно много слышать на государственных каналах о том, что на Украине революционное правосудие. там, революционные законы и так далее. И это справедливо: там, действительно, произошла революция, и, действительно, в большой степени там правит вот это революционное право или революционный беспредел, который неизбежно сопутствует всякой революции. То есть это говорит о том, что люди, как минимум, на телеканалах, в общем, понимают, что такое, когда принимаются решения вне институтов, вне принятых норм и правил. И тем не менее, то, что творится у нас в судах, это за пределами абсолютно добра и зла. И это создает очень дурной прецедент для нынешней власти. Рано или поздно они тоже окажутся перед судом.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну и это отчасти спровоцировано как раз событиями на Украине (вот эта жесткость)?

Е.АЛЬБАЦ: Да, безусловно. Мне кажется, что да. Что, знаете, кровавые мальчики в глазах. Сразу представляют себе, что сейчас выйдут и будет происходить то, что происходило в Киеве. Потом вспомните, что… Помните митинг на Чистых прудах 5 декабря 2011 года, что, собственно, дало старт протестам. И тогда посадили Навального, и Навальный, как многие тогда писали, что Навальный вышел из Севастопольского СИЗО президентом. И тогда, собственно, протесты продолжились.

Вот сейчас, я думаю, такой жестокостью, которой, конечно же, тогда не было, власть пытается заранее предупредить, что даже не думайте. Даже не думайте какие-либо протесты.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну и это эффективно будет? Потому что люди, действительно, они же боятся.

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, это, ведь, зависит не столько от того, насколько люди боятся. Боятся везде. Вы что думаете, в Киеве люди, которые стояли на Майдане почти 3 месяца, не боялись? Конечно же, тоже… Там было достаточно много людей, которые боялись. Но наступает… Это трудно очень предсказать. Наступает какой-то момент, когда количество переходит в качество, когда терпеть больше невозможно.

Я не думаю, что мы дошли уже до этой ситуации. Но понятно, что внутреннее напряжение в обществе, конечно, нарастает. И чем больше будет ухудшаться экономическая ситуация (а мы видим, что рост по январю оказался ниже ВВП, чем даже ожидали), тем больше будет оснований у людей чувствовать, что всё, больше невозможно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про Украину мы уже так, пару слов сказали. Давайте подробнее, потому что, конечно, внимание к Украине приковано всего мира. И тут очень много разных аспектов. Я думаю, что стоит начать с Крыма, потому что там такая, совсем непонятная ситуация. Наши депутаты, кстати, отправились в Крым. И вот я читаю сообщения, которые пришли только что буквально из Симферополя. Леонид Слуцкий, председатель Комитета Госдумы по делам СНГ говорит, что Россия не останется в стороне в случае угрозы жизни соотечественникам на Украине. Насколько вообще возможно о, что будет проведена некая условная операция по принуждению к миру, как это у нас называют, в Крыму?

Е.АЛЬБАЦ: С моей точки зрения, это был бы самый страшный вариант. Собственно, это была бы не только операция по принуждению к миру, это было бы повторение ситуации 1968 года, когда вошли войска в Прагу и была подавлена самым жестоким образом Пражская весна со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые были для внутренней политики. Мне очень хотелось бы думать, что это не произойдет. И вот сегодня глава Совета Федерации Матвиенко (это можно прочитать на сайте «Эха Москвы») сказала, что Россия не собирается предпринимать никакой силовой акции. Мне очень хотелось бы думать, что до этого не дойдет.

Я понимаю опасения, которые возникают. Но мне кажется, что каким-то дипломатическим путем… Вот, у меня, кстати, не вызывает такого… Я слышала сегодня, в утреннем эфире вы много обсуждали вопрос выдачи паспортов. И, вот, у меня это, кстати говоря, не вызывает каких-то сильных эмоций, да? Потому что, собственно, это выбор людей. Если люди в Крыму хотят быть под защитой РФ, то они берут эти паспорта. Другой вопрос, что они должны осознавать, что они тут же теряют права избираться, голосовать, то есть влиять как-то на политику центральной украинской власти. Но если им так проще…

Я знаю, что многие мои знакомые из Москвы отправляют, так сказать, гонцов и думают о том, что надо вывозить семьи. Крым – там всегда была довольно неспокойная ситуация, там существуют и нелегкие отношения между крымскими татарами и русскоязычными, которые там живут. Ой… Наверное, это очень тяжелая проблема с Черноморским флотом, которую тоже предстоит как-то решать. Мне просто… Я с ужасом думаю, что наши могут ввести туда войска.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще один аспект взаимоотношений между Россией и Украиной – это, конечно, деньги, потому что все мы следили за тем, как в конце прошлого года Россия выделяла первую часть помощи, инвестиций в украинскую экономику. И вот сегодня Сергей Сторчак, зам главы Минфина сказал, что Минфин видит небольшой риск невозврата тех 3 миллиардов долларов, которые были вложены в евробонды Украины. Дмитрий Медведев сказал, что сейчас вообще не с кем разговаривать на Украине, не видит он никаких достойных партнеров. Всё? Вот эта история про помощь и прочее – эта история закрыта?

Е.АЛЬБАЦ: Ну, мне трудно сказать. Думаю, что сейчас закрыта. Но вы не забывайте, что резервы национального банка Украины к концу января были 18 миллиардов долларов. Из них 13 миллиардов долларов Украина должна была заплатить по обслуживанию своих долгов. Как его фамилия? Турчинов, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Турчинов, который сейчас возглавляет Раду.

Е.АЛЬБАЦ: Он сказал, что казна вообще пуста. Пуста не пуста, но очевидно совершенно, что ситуация там абсолютно аховая. Абсолютно аховая. И поэтому есть большой очень риск, что Украина может дефолтировать по своим бондам, по своим облигациям, да? Собственно, поэтому были в Ирландии сняты размещения 2 миллиардов облигаций, по которым предполагалось перевести второй транш российской помощи. Я бы тоже на месте Министерства финансов крайне осторожно сейчас давала какие-либо деньги Украине. Ну, там, действительно, аховая ситуация. Долги Газпрому – там, по-моему, что-то около 2 миллиардов долларов долги Газпрому, да? Я бы совсем бы не торопилась с этими деньгами.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить про политику и говорить уже сейчас только про Украину, лично вы за кем из политиков следите? И кто, как вы считаете, сейчас будет, ну, если не ключевым игроком, то таким, одним из основных?

Е.АЛЬБАЦ: Ну, ни за одним из политиков я не слежу. Я слежу за ситуацией там. Мне очень любопытно, как они будут разруливать эту ситуацию, как будет проходить президентская кампания. Мне совершенно непонятно: возвращение к Конституции 2004 года означает, что президент становится довольно номинальным игроком, а самое важное – кто будет премьер-министром? Но это тоже даже вторично. А важно, что при такой ситуации с бюджетом и при таких маленьких резервах и огромных долгах, которые есть на Украине, понятно, что Украине придется проводить структурные реформы и, прежде всего, снижать социальные обязательства при том, что революция – это всегда популизм и вслед за революцией следуют вполне популистские обещания, особенно в условиях предвыборной кампании, когда каждый из политиков будет обещать, что он сейчас всех сделает счастливыми и богатыми, а ни счастливыми, ни богатыми никто, ни один украинский политик сделать их не может.

Мне не очень понятно… Просто мне интересно наблюдать, как это будет происходить. Вот, мы видим, что, например, Тягнибок, который считался таким, правым политиком, он скорее сейчас выглядит по сравнению с правым сектором, скорее выглядит таким центристом.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. На фоне Яроша-то точно.

Е.АЛЬБАЦ: Да. Мне любопытно, сумели ли что-то сохранить Кличко и Яценюк или они совершенно растеряли свой потенциал?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Юлия Тимошенко, которая оказалась триумфально на свободе.

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, я видела ее выступление на Майдане. Очевидно совершенно, что она тяжело больна, она на коляске. Видно, что ее лечат гормонами. Я не очень представляю себе, насколько она сейчас может участвовать в какой-либо гонке. Там, мне кажется, что будут какие-то другие совершенно игроки. Мне крайне интересно… Я смотрю публикацию всех этих фотографий этих феерических совершенно кичевых золотых дворцов, и я просто поражаюсь этому, потому что, ну, Украина – бедная страна. То есть о ком бы мы там ни говорили. Там бывший спикер парламента, по-моему, лидер коммунистов… Мы должны прерваться, извините.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, сейчас прервемся, но дворцы обсудим обязательно, потому что, на самом деле, в последние несколько дней эти фотографий обошли, правда, весь мир. Оставайтесь с нами – мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение». У меня в гостях сегодня главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Мы с вами обсуждали обнаруженные богатства. И там сейчас экскурсии по всем этим резиденциям украинских политиков и чиновников. И генпрокурор Пшенка особенно впечатлил всех этим золотом бесконечным. Но, во всяком случае, вроде как, про мародерство никто не говорит.

Е.АЛЬБАЦ: Вот это меня очень впечатлило.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все ходят на экскурсии.

Е.АЛЬБАЦ: Да, что повстанцы выставили свою охрану. Вот это на меня довольно сильное произвело впечатление.

Вы знаете, мы еще забыли одну очень важную вещь, мне кажется, Тань. Почему мне кажется, что, все-таки, на силовой вариант Кремль не должен пойти? Дело в том, что на Украине довольно большие активы у крупных российских бизнесов. И у Лукойла, у Алекперова, и у Дерипаски, и там я увидела, удивилась, что Олег Бойко руководит гослотереей «Патриот», и у Фридмана, и у Абрамовича, и у Мечела, и у Климко и так далее. Понятно, что если на Украине начинается война, то они теряют там колоссальные совершенно деньги. И поэтому мне кажется, что как минимум вот эта бизнес-элита российская должна приложить максимум усилий, чтобы ситуация на Украине не переросла в военное противостояние. А если Россия введет войска в Крым, то я боюсь, что это неизбежно, что там начнется такой, абсолютно гоббсианский мир, все будут воевать со всеми и каждый с каждым.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Война всех против всех.

Е.АЛЬБАЦ: Да. Вот это, мне кажется, еще один важный аргумент, который тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Важно ли сейчас то, где находится Виктор Янукович? Потому что удивительным образом человек пропал, его все ищут. Он уже объявлен в розыск и уже грозят ему международным судом. Ну, вот, канул куда-то.

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, мне значительно более интересно, вот, что такое произошло в субботу, что вдруг резко они все стали бежать? И как мы знаем, человек под кодовым именем «Якут», министр внутренних дел, если мне память не изменяет, и генеральный прокурор с этим замечательным дворцом. И мы видели видео в интернете, когда Янукович срочно начинает собираться и даже важную папку с документами выбрасывают в пруд. И мы видели, как это происходило в Харькове, когда заканчивается съезд, который явно готовился и должен был провозгласить какую-то там республику Восточной Украины. И один из руководителей Харьковской области говорит, что вот сейчас мы обязательно будем стоять до конца. При слове «до конца» он срывается и дальше видео, как запрыгивает в машину, даже не успевает закрыть двери.

Вот, мне ужасно любопытно, какая информация пришла в первую половину дня в субботу, что они все бросились врассыпную?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кто-то снял какие-то гарантии, данные раньше?

Е.АЛЬБАЦ: Не знаю. Не знаю. Вот, не понимаю. Поэтому я… Черт его знает. Мне кажется, что Янукович… Может, конечно, он уже где-то там рядом с бывшим президентом Киргизии где-нибудь под Москвой находится или с бывшим президентом Афганистана, но… Не знаю.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А зачем он нам тут?

Е.АЛЬБАЦ: Ну, это же вопрос торговли, вопрос информации, которой обладает Янукович. Ну и потом, все-таки, когда у вас есть ваши сателлиты, то если вы их не защищаете в минуту, когда они оказываются в самом низу, то очень трудно вербовать других, потому что вы же должны обещать, что в случае чего мы тебя защитим. И в случае чего люди эти могут сказать (не будем называть фамилии) «Ну как вот? Вы с Януковичем… Вы же его даже не пустили в страну, когда ему некуда было бежать». Ровно для этого – чтобы не создавать прецедента.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не могу не задать вопрос про программу Дмитрия Киселёва, в которой вы безмолвно, но вполне себе зримо присутствовали. Это вообще не первый раз, когда Дмитрий Киселёв про вас вспоминает, но в минувшее воскресенье там была просто ваша фотография. На Москву сюжет, кстати, не пошел. Я не знаю, смотрели вы или нет.

Е.АЛЬБАЦ: Но фотография осталась.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но фотография осталась.

Е.АЛЬБАЦ: С надписью на иврите.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С надписью на иврите. Я, к сожалению, не смогла прочитать, что там, потому что не знаю…

Е.АЛЬБАЦ: «Какой-то еврей». Просто они неправильно ее дали – они дали зеркально. Видимо, редакторы не в курсе, что на иврите читается справа налево. Они ее дали зеркально. Ничего, бывает.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы как вообще к этому относитесь? И будете ли как-то на это реагировать?

Е.АЛЬБАЦ: Фотография была хорошая. Во всяком случае, не вызвала во мне никакого отторжения. Надпись надо было вообще-то… Ну, уж если вы чего-то делаете на иврите, то хотя бы делайте это правильно – можно заглянуть в Библию и посмотреть, как это делается.

Смысл всей этой истории совершенно не поняла. И версий тут может быть две. Первая, что раскручивается антисемитская волна для того, чтобы найти привычных виноватых. Потому что текст господина Киселёва про то, что вот там евреи забывают про Холокост, про то, как они бежали из Германии, про то, как жгли книги. Это может восприниматься и как угроза. Ну, тут я Димочке могу сказать, что меня пугать не надо, Дима. Не боюсь. И вообще ты, солнце мое, знаешь только про то, как евреев сгоняли в газовые камеры, а я тебе расскажу: 140 восстаний было в гетто по всей Восточной Европе. Поэтому если ты полагаешь, что таким образом можно заставить евреев залезть под матрац, то даже не пытайся. У нас разная, сложная, тяжелая, трагическая история, но постоять за себя мы тоже можем. Это во-первых.

Есть и другая совершенно версия, что моя фотография появилась там, потому что я – член президиума Российского Еврейского Конгресса. А Российский Еврейский Конгресс, его президиум сделал очень резкое заявление по поводу предыдущей программы Дмитрия Киселёва, в которой он вполне с душком проходился по Шендеровичу и Игорю Иртеньеву. Так, вполне в стиле 1948 года, да? Или, там… Ну, он, наверное, не читал «Чего же ты хочешь?» — были такие всякие романы тогда, когда шла борьба с космополитами.

И версия заключается в том… И поэтому это был такой ответ на заявление Российского Еврейского Конгресса, дескать, вот, как это: евреи поддерживают Майдан, а там столько антисемитов?

Опять же, поскольку мы имеем дело с не журналистами, а с пропагандистами, то можно посоветовать Киселёву зайти на страницу «Беркута» в Facebook (вот, он там бесконечно рассказывал о замечательном «Беркуте») и посмотреть на все свастики, которые висят на странице «Беркута» в Facebook.

Так что никакого удовольствия у меня это, естественно, не вызвало. Скорее у меня вызвало это такое противное ощущение дежавю: мы всё это уже проходили. И мне кажется, что власть играет в очень опасные игры. Я не верю, что Киселёв это делает сам. Я еще раз повторю, Тань, мы когда-то дружили с Димой Киселёвым, поэтому я хорошо знаю… Ну, во всяком случае, тот Киселёв, которого я знаю, не может такие вещи делать – он такой, вполне европейский и, кстати, неплохо образованный человек. Но я абсолютно не верю, что он это делает самостоятельно. Думаю, что согласованно это сделано с Кремлем, что Кремль решил попытаться посмотреть: вот, если мы раскрутим эту карту, какие нам дивиденды это даст?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но вы реагировать никак не будете на это?

Е.АЛЬБАЦ: Я консультировалась со своими адвокатами. Совершенно непонятно, на что тут реагировать? Он вывесил мою фотографию. Фотография, еще раз повторю, не самая плохая – я ему благодарна, что он не повесил какой-нибудь кошмарный ужас. Ну, и что? Вот, что? Он вложил мне в уста фразу на иврите. Я не стесняюсь, я читаю на иврите Библию, я могу молиться на иврите. Поэтому я в этом тоже не вижу ничего для себя оскорбительно – наоборот, я люблю иврит. Так что тут непонятно. Пока это… Скорее мне кажется, что Кремль играет в очень опасную игру. Насколько они отдают себе в этом отчет, мы увидим в ближайшие недели.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну что ж, тогда на неделю и попрощаемся. Это была программа «Особое мнение», Евгения Альбац, главный редактор журнала «The New Times». Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. Всем счастливо.

Е.АЛЬБАЦ: Спасибо.