Туофикеа — общественные новости

Сегодня на глазах оживает старый концептуальный спор вокруг системы образования: чему учить – знаниям или умениям?

Когда предприниматели и чиновники от образования требуют переориентировать обучение на привитие навыков практической деятельности, им только кажется, что они являются новаторами. Спорили об этом в разных аспектах даже не десятилетиями, а столетиями.

Для России эта проблема еще более столетия назад проявилась в спорах и соперничестве между ремесленными училищами и классическими гимназиями, отражавшими и разные концепции обучения, и разные социальные группы, связанные с этими видами школ.

Поскольку гимназия в большей степени была связана тогда с имущими классами, она, как вид, во многом разделила их судьбу. Но во многом и возродилась в будущих советских школах, по мере повышения требований к образованию и образованности. В результате, основным преимуществом советского образования стала ориентация на ту или иную степень фундаментальности, которая даже после гибели этой системы создала преимущественные и конкурентно-выигрышные черты выходцев из нее.

Как правило выпускник советской образовательной системы был универсален, способен легко овладевать новой информацией и решать нестандартные задачи и проблемы. Советская система формировала людей самостоятельного мышления и творческого подхода к проблемам – что в результате определило и запрос на ее выпускников во всем мире.

Определенным минусом при этом была их неготовность к монотонному инструктивному труду, который в современных условиях легко передается машине и технике в целом.

Министр Фурсенко уже сетовал на это, сожалея, что советская система была ориентирована на формирование творцов, а стране, по его мнению, нужны специалисты-исполнители.

И у подобного мнения существует два основания.Во-первых, как человек бюрократического склада, желающий, чтобы люди по возможности не оценивали его специфические инициативы и эксперименты, а исполняли их, он хочет готовить таких специалистов, которые будут строго выполнять узкие задачи и не проявлять инициативы, и тем более не смогут оценить степень разумности этих задач.

Во-вторых, отражая определенный социальный запрос и заказ потенциальных работодателей, он ориентируется не на то, чтобы давать образование как часть формирования всесторонней личности и, тем более, элемент обеспечения самореализации человека – он стремится конвейерным способом готовить узкофункциональную рабочую силу разной степени квалификации, способную решать узкие задачи, получать удовлетворение от обеспечивающего потребление вознаграждения и не выходящую за эти рамки. Нужны квалифицированные, но послушные слуги. Всем довольные, не склонные пытаться оценивать действия своего руководства и справедливость окружающего мира – и тем более возмущаться неразумностью этого мира.

Строго говоря, те, кто призывает делать акцент на обучение умениям, осознанно или неосознанно пытается участвовать в производстве биороботов.

Те из них, кто в своей позиции искренен и не отдает себе отчета в том, за что именно выступает, полагает, что человеку, обладающему востребованным набором навыков, легче оказаться востребованным и системе, переполненной умеющими говорить и все подряд обсуждать, но неспособными решать практические задачи.

И в этом отношении они по-своему правы. Собственно говоря, история российской власти последней четверти века – это история властвования разглагольствующих непрофессионалов.

Проблема просто в том, что уметь говорить, уметь думать и знать – это очень разные вещи.

Запрос на умение говорить родился из косноязычия представителей поздней советской элиты. Но, во-первых, те, кто пришел ей на смену, не умели думать, у них просто не было на это ни времени, ни энергии – всю ее они тратили на разговоры.Во-вторых, на деле они были довольно малообразованны – в плане низкой общекультурной и профессиональной эрудиции. И стал появляться иной запрос – на умеющих что-либо делать. Так появились «менеджеры» – то есть умеющие организовывать, но, как оказалось, в большинстве своем не умеющие делать.

Запрос на «умеющих» еще более актуализировался. Но при этом реальную дилемму «говорящие – делающие» ею же травмированное сознание выдало за дилемму «знающие – умеющие».

Естественно, для практической деятельности умение забить гвоздь важнее знания дат правления императора Тиберия. Только умение – это всегда некая конфигурация знания. В частности, знания о том, как это делается. А знание результатов правления и политики Марка Аврелия или Федора Иоанновича – основание не совершать лишних ошибок в сегодняшней политике.

И умеющий удалять зубы стоматолог так и останется зубодером и слабым фельдшером, а не врачом, пока не постигнет сути клятвы Гиппократа.

Строго говоря, обучение умениям того или иного рода безмерно важно, особенно в разучившемся обществе. Но само по себе оно есть ремесленное обучение. То, что раньше считалось уделом ПТУ.

Обучение знаниям – это обучение саморазвитию, умению добывать информацию, осмысливать ее и производить новую.

Обучение умению – есть не столько обучение, сколько натаскивание, причем, подчас на очень высоком уровне – натаскивание на владение ремесленными приемами.

Умения, не подкрепленные знаниями, могут стать разве что ремесленным опытом. Знания без умений в любом случае оказываются неким мотивационным толчком, направленным на развитие, стимулом формирования умений.

Причем, все это отнюдь не решается эклектической формулой: «учить и знаниям, и умениям». И потому что любое перечисление, а не взаимная обусловленность задач является путем в гегелевскую «дурную бесконечность». И потому что в современном мире эта формула обернется тем, что верх возьмет то из двух, на что будет заказ системы и работодателя.

Умение в этом отношении вообще должно прививаться не в высших учебных заведениях, а в ПТУ. И если самый престижный ВУЗ с гордостью говорит: «Мы в своей практике сделали основной акцент на привитие студентам практических навыков», значит, речь идет не об университете или институте, а именно о ПТУ.

Потому что запрос на навыки меняется по определению, и меняется быстро. Учить им – значит учить заученным операциям, дрессировать. И выучить их один раз – значит в новой реальности остаться с ними, но без понимания и знания того, как их обновлять.

Знание – есть начало, стимулирующее собственное обновление и развивающее уже другие навыки – навыки обновления. Равно, как и умение понять, какие навыки тебе нужны в новой ситуации и как ими овладеть.

И вопрос обучения – это не вопрос дрессировок, чем собственно является любое формирование навыков, а вопрос о том, как в душе обучаемого зажечь огонь стремления к обновлению, который в любой ситуации позволит ему и овладевать новым знанием, и развивать в себе новые умения.