Туофикеа — общественные новости

Рабкор.ру публикует интервью сРичардом Сеймуром о военной интервенции в Ливию. Ричард Сеймур — левый публицист, автор популярного блога Lenin’s Tomb, член британской Социалистической рабочей партии (SWP), автор книг «Либеральная защита убийства» и «Значение Дэвида Кэмерона».

Как несложно было догадаться по тому, как представляют себя западные (и не только) страны, сегодняшнюю интервенцию в Ливию будут оправдывать гуманитарными причинами. Но такие авторы, как вы, Ноам Хомски, Марк Кертис и многие другие, показали, что в своей внешней политике страны Запада руководствуются в первую очередь интересами национальных элит. Каковы же реальные мотивы тех, кто поддерживает интервенцию? Чего они на самом деле пытаются добиться?

Я думаю, мотивов здесь множество. Во-первых, США и их союзники пытаются восстановить к себе доверие, выступая на стороне народа. Так они пытаются частично избавиться от «иракского синдрома» и сгладить вину за десятилетия финансовой и военной поддержки местных диктатур, которые за это держали свои народы под жестким контролем, постоянно подвергая их опасности. Но более важный мотив можно вывести из локального контекста: сейчас регион переживает революционные волнения, и ливийская революция не менее подлинна, чем египетская или тунисская (или восстания в Бахрейне и Йемене).Эти революции направлены не только против диктатуры, но и против империализма — против МВФ и союза с Израилем. Так что я бы предположил, что США и их союзники отчаянно пытаются найти способ остановить революционный процесс или — там, где они не смогут этого сделать, — направить его в наиболее выгодном для поддержания американской гегемонии направлении. Те из лидеров ливийского восстания, которые раньше были частью режима, более открыты для союза с США, чем другие революционные движения, поскольку в силу исторических причин легитимность режима Каддафи долгое время обеспечивалась именно его ролью регионального оппонента имперализма. Это дало США и Евросоюзу уникальную возможность оказывать определенное влияние на процесс, пусть даже полностью его контролировать они не могут.

Но с другой стороны, США здесь рискуют: нет никаких гарантий, что они смогут контролировать это восстание, а многие политические силы, особенно на востоке Ливии, не особо благосклонны к империалистам. Считается, что если Национальный переходный совет потребовал закрытия воздушного пространства над Ливией, то это требование является общим для всего революционного движения. Я в этом не уверен. Переходный совет не имеет реальной власти над движением, которое он пытается представлять. И хотя в теории они признают, что местные революционные советы должны посылать к ним своих делегатов, на практике это до сих пор не произошло. Эта революция — не централизованное движение, а Переходный совет — не Вьетминь. Она разрознена идеологически, организационно и пространственно. Так что, хотя революционеры попытаются взять передышку и извлечь из интервенции свою выгоду, останутся миллионы людей, чьи взгляды не были представлены в этой кампании и которые поэтому очень быстро могут обратиться против них, если что-то пойдет не так. Возможно, максимум, чего здесь смогут добиться США и Евросоюз, — это разделение между прозападным востоком и осколками диктатуры на западе Ливии. Резолюция ООН нацелена на разрешение конфликта путем переговоров, укрепляя позицию повстанцев, чтобы создать патовую ситуацию. Поскольку Каддафи в таких условиях едва ли добровольно откажется от власти, очень правдоподобным исходом может стать распад страны. А это будет очень плохо для Ливии, учитывая региональные и «племенные» разногласия, которые отчасти коренятся в колониальной истории Киренаики и которые Каддафи намеренно обострил своей политикой блокирования развития востока. Это может привести к вырождению революции в гражданскую войну. В истории империализма стратегия «разделяй и властвуй» не нова.

Кое-кто скажет, что невзирая на то, что воинственно настроенные государства руководствуются корыстными мотивами, если интервенция приведет к падению Каддафи или спасению жизней, то она оправдана, — такие результаты всегда важнее, чем любые мотивы, которые к ним приводят. Что бы вы ответили на такие рассуждения?

Я думаю, что такие суждения надо воспринимать серьезно, но многие их поборники этого не делают. Воспринимать их серьезно значит пытаться судить, влияет или не влияет природа тех сил, которые предположительно несут освобождение, на то, как они себя ведут, и тем самым на результат. Нам предлагается ставить на идею, что либо интересы империалистических государств совпадут с интересами революции — что, учитывая их контрреволюционные позиции в регионе, крайне маловероятно, — либо они совершенно ненамеренно породят по-настоящему свободную Ливию. Что если они этого не сделают? Что если, как я предположил, коалиция государств, начавших бомбардировку, будет на самом деле препятствовать победе революции, создавая патовую ситуацию? Что если воздушная война приведет к эскалации конфликта и новым кровавым расправам? Можно вводить любые ограничения, «правила применения оружия», но они подчиняются военной логике и обычно «ослабляются», когда все идет по плану. Вспомните те несколько недель во время войны в Югославии в 1999 году, которая тоже велась под гуманитарным предлогом, когда США начали распространять бомбардировку на гражданскую инфраструктуру, в том числе знаменитую бойню на телестанции. А это была короткая, сравнительно малоинтенсивная война. В тех частях Ливии, которые контролирует Каддафи, миллионы людей могут потенциально пострадать от такой тактики и стать ожесточенными противниками интервенции. И это возвращает нас к вопросу о гражданской войне: если люди будет винить революционных лидеров в том, что те навлекли на них эти беды, они могут превратиться в добровольных палачей революции.

Призывая нас поддержать военную интервенцию империалистических государств, нам предлагают смириться с огромным риском для жизней и благополучия ливийцев — а они, вполне вероятно, потребуют серьезного отчета в делах войны. Но я не видел, чтобы хоть кто-нибудь, кто поддерживает интервенцию, серьезно проводил такую ревизию.

Была ли раньше или есть сейчас у соседей Ливии реалистичная альтернатива, которая была бы лучше?

Государства этого региона уже вмешивались разными способами. Египет поставлял оружие и обучал солдат. Египетский режим все еще является военным и капиталистическим, и он будет преследовать собственные интересы. Но Египет — не империалистическое государство, и его усилия могут быть направлены на то, чтобы стать главным элементом в новой региональной конфигурации сил, более независимых от Вашингтона. И все-таки надеяться на это не стоит, так как египетское военное руководство все еще не порвало со своими покровителями. Мне кажется, что следует вообще избегать решений, опирающихся на государственную силу. Если государство владеет всем вооружением, это еще не значит, что оно обеспечит прямой путь к победе революции. Я считаю, что мы должны искать революционные силы на Ближнем Востоке: добровольцы из соседних стран уже присоединились к ливийской революции, и многие проводят здесь параллели с гражданской войной в Испании. Такая модель солидарности и «интервенционизма» имеет в левом движении славную историю.

Одним из вариантов помощи с нашей стороны может стать организация практически полезных движений солидарности с революциями, чтобы собирать для них деньги и добиваться политической поддержки. Мы могли бы оказать давление на наши правительства, чтобы они передали средства с замороженных счетов Каддафи в пользу революции, на закупку всего необходимого ей оружия. Но мы не должны допустить, чтобы они пытались определить природу и темп этой революции — это должен делать народ Ближнего Востока, и именно поэтому мы должны выступать против того, чтобы полагаться на фальшивую «помощь» и обещания «Запада».