Туофикеа — общественные новости

Развертывание системы ПРО США продолжается

Система ПРО США, развертывание которой продолжается, несмотря на изменившуюся концепцию, остается главным камнем преткновения между США и Россией. Сегодня она не может отразить российский ядерный удар и вряд ли сможет завтра, но именно в ее слабости заключается главная угроза.

Предыстория конфликта

Разработка и создание систем противоракетной обороны имеют давнюю историю, но сегодня эта тема стала одной из самых актуальных. Уровень обсуждения проблемы, частота встреч ответственных лиц и накал дискуссии говорят о крайней важности предмета для всех сторон спора. В чем же, собственно, заключается спор и чего в нем добиваются обе стороны?

В развитии своей системы противоракетной обороны США прошли несколько этапов. Ее современную историю следует отсчитывать с 1999 года, с момента принятия США Акта о национальной противоракетной обороне. Акт предусматривал создание системы, прикрывающей всю территорию США «немедленно, как только это станет технически возможно». Ввели и ограничения возможностей будущей ПРО: она была предназначена для защиты территории США от ограниченного удара — случайного, непреднамеренного или преднамеренного. Впрочем, критерии ограниченного удара нигде не были обозначены.

После прихода к власти в 2000 году президента Буша планы по строительству ПРО пересмотрели. На первое место вновь, впервые со времен Рональда Рейгана, вышел проект создания эшелонированной системы. Ключевым требованием к системе ПРО стала способность перехвата ракет на всех участках траектории — начальном (активном), среднем и конечном.

Создание подобной системы противоречило положениям Договора об ограничении систем противоракетной обороны от 1972 года, и в итоге США приняли решение об одностороннем выходе из соглашения.

Заместитель генерального директора, исполнительный директор Центра НИИРП Сергей Курушкин: «Договор от 1972 года заставил разграничить стратегическую и нестратегическую системы ПРО. Под стратегическими системами ПРО имелись в виду системы, способные перехватывать баллистические цели с дальностью полета более 6000 км и скоростью более 5 км/с. Для обеспечения такого перехвата требовались и соответствующие возможности радиолокационных станций. Ниже находятся нестратегические системы, предназначенные для перехвата ракет средней и меньшей дальности, такие как THAAD или PAC-3.

В 2002 году США приняли решение о создании национальной системы ПРО США, основным оружием которой должны были стать ракеты-перехватчики большой дальности GBI, и региональной ПРО (известной также как ПРО на ТВД), основу которой должны были составить системы, предназначенные для перехвата ракет средней и меньшей дальности».

Комплексы THAAD предполагалось использовать также в системе ПРО США, уничтожая те цели, что прошли рубеж обороны GBI, но их возможности по перехвату МБР значительно ниже и вероятность его крайне мала.

Несмотря на то, что в качестве основной угрозы для США были названы ракетные программы Ирана и КНДР, архитектура создающейся системы ПРО такова, что истинной ее целью могла быть нейтрализация ракетно-ядерного потенциала России. Во всяком случае, размещение ракет-перехватчиков GBI на Аляске, а также запланированное предыдущей американской администрацией развертывание третьего позиционного района системы ПРО в Польше были оптимальными именно для перехвата российских МБР, чьи траектории в случае гипотетического ядерного конфликта оказывались в зоне действия этих систем. При этом ни Иран, ни КНДР не располагали тогда (равно как и сейчас) ракетами, способными достичь территории США.

Против кого воюем?

Этот вопрос, который в том или ином виде постоянно задают российские военные и политики, продолжает оставаться основным при оценке американской системы ПРО. Начало размещения ракет GBI на Аляске в 2004 году и модернизация радаров СПРН, расположенных в Гренландии и Великобритании, вызвали резонное недоумение со стороны России. После появления в октябре 2004 года сообщений о согласии Великобритании разместить на своей территории американские ракеты-перехватчики МИД РФ выпустил официальное заявление, в котором говорилось: «Американская сторона заверяет нас в том, что создаваемая ПРО США вместе с ее зарубежными базами не направлена против России. Однако мы до сих пор не получили ответа на наш вопрос, каким образом будет обеспечена и гарантирована такая «ненаправленность». Пока такого ответа нет, российская сторона не может не принимать во внимание возможную угрозу безопасности России».

В конце 2005 года начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Юрий Балуевский в интервью польскому изданию «Газета выборча» заявил, что не предвидит ядерного конфликта между Россией и Западом, но страны, которые примут участие в создании американского противоракетного щита, должны понимать последствия: «Пожалуйста, стройте щит. Только подумайте, что потом вам будет падать на голову».

В 2006 году он же в интервью польской газете «Дзенник» предупредил, что размещение американских объектов ПРО в европейских странах изменит существующий стратегический паритет между Америкой и Россией, а это, в свою очередь, потребует корректировки российских военных планов.

В начале октября 2006 года, отправляясь с визитом в Варшаву, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров заявил, что Россия примет соответствующие меры в случае, если Польша разместит на своей территории элементы системы ПРО США.

США, тем не менее, упорно продолжали заявлять, что развертываемая система противоракетной обороны предназначена для перехвата ракет, запускаемых с территории Ирана и КНДР. Основой третьего позиционного района — после Аляски и Калифорнии — должны были стать база ракет-перехватчиков GBI в Польше и радар в Чехии, близ Праги. Этот радар давал возможность контролировать пуски МБР из европейской части России, где расположена основная ударная группировка РВСН, а потенциал GBI позволял надеяться на перехват баллистических ракет, запущенных в направлении восточного побережья США. Безопасность же западного побережья обеспечивали противоракеты, размещенные на Аляске. При этом было очевидно, что несколько десятков перехватчиков на Аляске, 4 — в Калифорнии и 10 (как предполагалось) в Польше не позволяют надеяться на отражение полноценного ядерного удара со стороны России даже в случае увеличения численности противоракет в 2-3 раза. Реальная опасность американских расчетов заключалась в другом, и речь об этом пойдет ниже.

Перемены слагаемых

После прихода к власти Барака Обамы США начали корректировать свои планы. Речь пошла о создании более мобильной и гибкой системы, обеспечивающей в основном перехват баллистических ракет малой и средней дальности. В качестве главного оружия теперь рассматривается не массивный перехватчик GBI шахтного базирования, а куда более компактный и легкий SM-3, имеющий одно существенное преимущество — мобильность.

Ракеты SM-3 размещаются на боевых кораблях, оснащенных системой боевого управления «Иджис» и вертикальными пусковыми установками, и таким образом могут перебрасываться в любой район, откуда исходит угроза. Разрабатывается также и грунтовая мобильная версия SM-3.

Возможности этой системы по борьбе с МБР в ее сегодняшнем виде довольно ограничены. Корабли, оснащенные SM-3, планируется располагать по возможности ближе к районам запуска баллистических ракет для того, чтобы иметь возможность противодействовать им на активном участке траектории. В определенных условиях SM-3 может попытаться перехватить снижающуюся головную часть МБР на конечном участке траектории, но сложность этой задачи оставляет небольшие шансы на успех.

При этом США, судя по всему, отказались от размещения радара в Чехии: соответствующая база, по сообщениям СМИ, будет закрыта, а грунтовые комплексы SM-3 и, видимо, радары появятся в Румынии и Турции, где они действительно могут перехватывать ракеты, запускаемые по территории Европы из Ирана.

Вместе с тем мобильность SM-3 как в корабельной, так и в разрабатываемой грунтовой модификации в сочетании с наличием радаров СПРН на плавучих платформах позволяет быстро «переконфигурировать» систему, перенеся ее усилия с одного ТВД на другой, что в потенциале представляет значительную угрозу.

Возможности SM-3 в дальнейшем должны возрасти: модификация этого перехватчика, известная как Вlock II, будет иметь большие дальность и высоту перехвата, а также усовершенствованную систему наведения. Это усовершенствование повысит возможности системы в целом, сделав ее способной бороться с МБР, хотя и не на всем протяжении полета.

При этом нужно отметить, что наиболее ответственным этапом полета МБР, в течение которого она наиболее уязвима, является первый, или активный участок траектории, когда работают двигатели основных ступеней МБР и головная часть ракеты с боевым блоком (или несколькими блоками) еще не отделилась. Кроме того, на этом этапе баллистическую ракету легче всего обнаружить. В результате перехват БР на активном участке траектории является приоритетной целью для системы ПРО, и здесь сосредоточиваются наибольшие усилия — от размещения в «ракетоопасных» районах кораблей с SM-3 до создания лазера воздушного базирования.

Оправданные усилия РФ

Несмотря ни на какие изменения в планах развертывания ПРО США, у нее остается одна принципиальная, определяющая возможности ее применения черта. Ни в текущем, ни в перспективном виде система ПРО Соединенных Штатов Америки неспособна перехватить массированный ядерный удар. Вместе с тем она вполне может отразить небольшое количество разрозненных пусков. Именно в этом заключается ее главная опасность.

Если говорить о сложившемся соотношении сил между США и Россией, то такой сценарий может быть реализован лишь в случае первого, обезглавливающего и обезоруживающего удара по России со стороны США. Вероятность такого удара в конкретных сегодняшних политических условиях, на фоне «перезагрузки» и общего сближения Москвы и Вашингтона, практически равна нулю. Однако неясно, как будут складываться отношения между Россией и США в дальнейшем, и руководство страны не может быть безразличным к этой угрозе. Возможная опасность подобного сценария растет по мере того как Россия и США продолжают сокращение ядерных арсеналов. При этом сценарий, при котором первый ядерный удар уничтожает большую часть потенциала, а оставшееся перехватывается системой ПРО, становится все более реален. Дополнительную угрозу представляет развертывание США перспективных систем космического базирования, которые могут быть созданы на основе аппаратов, подобных испытанному недавно Х-37. Создаваемые в рамках концепции высокоточного глобального удара, эти аппараты должны поражать командные пункты и стационарные пусковые установки с очень высокой вероятностью.

Избежать подобных последствий можно только повышением живучести группировки ядерных сил, и тут уже не обойтись простым укреплением ракетных шахт. Главную роль должны играть мобильные системы, которые, как показывает опыт, куда более трудно обнаружить и внезапно уничтожить. Таким образом, усилия, которые предпринимает Россия по развертыванию группировки РПКСН нового поколения и мобильных ракетных комплексов, следует считать оправданными.

Международная же ситуация заставляет говорить о последствиях, которые влечет развертывание американцами слабой ПРО: поскольку такая система эффективно сработает только в случае нанесения США превентивного ядерного удара, она обоснованно будет считаться «дестабилизирующим оружием».

Тревожный настрой России в отношении развития ПРО США может быть устранен только повышением доверия между двумя странами и совместной работой по уменьшению соответствующих угроз. Но пока вероятность такого сотрудничества довольно невелика: уровень доверия между сторонами, несмотря на все перемены, крайне низок. Более того, США и Россия вкладывают различное содержание во многие базовые понятия, и для нормальных переговоров по подобным темам сторонам приходится тратить значительные усилия на поиск общего языка.

Опасения России по этому вопросу могут быть устранены только стремлением повысить уровень доверия и организацией совместных центров, подобных возникшему еще в 1990-е гг. центру обмена данными о ракетных пусках. Создание же общей ПРО с организацией совместных боевых дежурств и увязкой соответствующих российских и американских систем в единые комплексы сегодня объективно невозможно. С этой точки зрения разговоры о единой европейской системе ПРО представляют для России только тот интерес, что позволяют сторонам слушать друг друга, совмещая точки зрения и обеспечивая возможность рекламы российских систем вооружения.