Туофикеа — общественные новости

В мировых СМИ появились сообщения, что в Северной Корее несколько месяцев назад якобы были казнены два бывших министра: Ким Ён-сам и Мун Иль-бон.

Утверждается, что на Ким Ён-сама, бывшего министра путей сообщения, повесили ответственность за катастрофический взрыв на станции Рёнчхон в 2004 г. (жертвой этого взрыва вполне мог бы стать сам Маршал Ким Чен Ир, бронированный спецпоезд которого проследовал через станцию за несколько часов до катастрофы). Мун Иль-бон несколько лет возглавлял министерство финансов и якобы был обвинён в том, что спланированная им денежная реформа 2009 г. вызвала беспрецедентный экономический хаос и окончилась провалом.

Что можно сказать по поводу этого события? Сейчас нет возможности проверить, имеют ли сообщения о расстреле хоть какое-то отношение к реальности. Мы не знаем — и ещё нескоро узнаем — действительно ли северокорейские экс-министры попали в переплёт с летальным исходом или же, наоборот, благополучно здравствуют (и даже продолжают занимать какие-то должности).

Те, кто не имеет дел с Северной Кореей, зачастую не понимают, насколько приблизительны и недостоверны данные о «высокой политике» в этой стране. Северокорейская печать хранит государственные тайны куда лучше, чем, скажем, их хранила печать советская: на страницах северокорейских изданий может не появиться никаких сообщений даже о самых важных событиях в жизни страны.

Например, в конце 2009 года в КНДР прошла денежная реформа, которая в целом была скопирована (не слишком удачно) с советской денежной реформы 1947 г. — та самая реформа, которая якобы стоила жизни Мун Иль-бону. Однако в 1947 г. в СССР о проходящей реформе — и о вызванном ею всенародном ликовании — писали на первых страницах газет. В КНДР о денежной реформе, на пару месяцев парализовавшей всю экономическую жизнь страны, не упомянуло ни одно местное издание. Сообщения о проходящей реформе рассылались на места циркулярами, вывешивались в виде объявлений на дверях сберкасс, отправлялись в иностранные посольства в виде официальных писем и, наконец, появились на страницах издаваемых на пхеньянские деньги в Японии газет, но вот в СМИ самой КНДР о реформе не было сказано ни слова.

Те, кто внимательно следит за северокорейскими делами, помнят и о так называемых Реформах 1 июля, которые прошли в 2002 г. и предусматривали достаточно радикальную реорганизацию системы управления промышленностью. По радикальности они примерно соответствовали «косыгинским реформам» в СССР, но северокорейская печать о реформах сообщила лишь в паре статей, которые появились в газетах с опозданием на несколько месяцев.

Еще больше это относится к сообщениям о перемещениях, назначениях и репрессиях. В КНДР не прижилась традиция открытых процессов сталинского образца. Правда, в пятидесятые годы прошли несколько открытых процессов с обычными покаяниями бывших членов Политбюро (шпионаж и вредительство, конечно), но потом от такой практики отказались. В последующие десятилетия попавшего в опалу чиновника просто переставали упоминать в печати, и населению оставалось только гадать о том, куда вдруг исчез недавно всесильный министр или секретарь ЦК.

Разумеется, исчезновение чиновника с политической сцены всегда истолковывают как признак того, что он стал жертвой репрессий. В результате по Северной Корее неизбежно начинают ходит слухи о том, что сановника не просто сняли с должности, а арестовали или даже расстреляли. Через какое-то время об этих слухах узнают представители зарубежных СМИ (часто — через посредничество северокорейских эмигрантских организаций), и на страницы газет попадает очередная сенсация о расстрелянном министре.

Иногда эти слухи подтверждаются. Например, сейчас известно, что исчезнувший в 1982 г. министр госбезопасности Ким Пён-ха был то ли казнён, то ли покончил с собой при аресте (как и полагается людям его рода деятельности, на тот свет он отправился в компании своих многочисленных подручных). Почти нет оснований сомневаться и в том, что в 1997 г. печальная судьба постигла секретаря ЦК по сельскому хозяйству Со Гван-хи: престарелого бюрократа расстреляли как вредителя, который со шпионскими целями обрушил сельское хозяйство страны и вызвал массовый голод.

Однако были случаи, когда те или иные сановники, об аресте и расстреле которых говорили уже с уверенностью, через некоторое время опять появлялись на политической арене — вполне живыми. Хороший пример — это судьба Пак Чжон-э (Пак Ден Ай), советской кореянки, заброшенной в Корею для нелегальной работы ещё в 1930-е гг. В отличие от большинства выходцев из СССР, Пак Чжон-э уцелела во время массовой ликвидации просоветских элементов в 1956-1961 гг., но летом 1968 г. она внезапно исчезла. Все, включая советских дипломатов, были тогда уверены, что ее расстреляли или что она умерла в тюрьме. Однако в 1986 г. Пак Чжон-э вновь появилась на корейской политической сцене — правда, на второстепенных ролях.

Ещё интереснее случай с бывшим начальником генштаба Чхве Гваном, который исчез в феврале 1969 г. О его расстреле говорили с полной уверенностью, но в конце 1970-х гг. Чхве Гван появился на второстепенном посту, а в 1988 г. он опять был назначен начальником генштаба.

Так как же следует относиться к сообщениям о расстреле Ким Ён-сам и Мун Иль-бона? Так же, как и к прочим сообщениям о якобы происходящих в северокорейском руководстве стычках и оргвыводах — с осторожностью. Слухи о расстреле экс-министров действительно широко ходят среди северокорейских чиновников низшего и среднего звена. Кроме того, денежная реформа 2009 г. была, действительно, провальной, а взрыв на станции Рёнчхон был то ли покушением на Великого Руководителя, то ли, что вероятнее, редкостной халатностью. Так что наказания виновных вполне можно ожидать. Но опыт десятилетий показывает, что подобные слухи могут и не подтвердиться.

Несколько месяцев назад ходили слухи о том, что за срыв денежной реформы был расстрелян зав. отделом ЦК Пак Нам-ги. И эти слухи могут со временем подтвердиться, но пока твёрдых доказательств того, что престарелого сановника действительно расстреляли, нет.

Со временем правда о судьбе Ким Ён-сама и Мун Иль-бона обязательно всплывет. Но случится это лишь через несколько лет: или наружу просочатся документы о казни экс-министров, или же кто-нибудь из них появится на людях живым и более-менее здоровым. Только к тому времени этот сюжет будет интересовать не столько журналистов, сколько историков.