http://tuofikea.ru/novelty

Россия, Египет, Ливия: нет худа без добра?

Русские политики в смятении в результате восстаний в арабском мире, в частности египетской революции. Те, кому надоела все более деспотическая политическая система надеются, что граждане России будут активно действовать, а те, кто преуспевал после распада Советского Союза надеются быстро закрыть какие-либо последствия для русской политической сцены.

Официальное нежелание России принять ветры перемен на Ближнем Востоке контрастирует с реакцией остального мира, и многое говорит о реальном положении в русской политике. Хотя вторжение в Ливии возродило призрак британского / французского / итальянского / американского империализма на северном побережье Африки — едва ли желанное для России развитие событий — значение египетской общественной волны, теперь сметающей коррумпированных, авторитарных политических деятелей и их деловых близких друзей, без любой потребности во французских ракетах Exocet и американско-израильских беспилотных самолетах, является еще более тревожащим для Кремля, и это не имеет никакого отношения к Чечне или Дагестану, где насилие едва ли могло усилиться в результате мирной революции масс, как в Египте.

Отсутствие энтузиазма было внутренней реакцией со стороны руководства и имеет очень хорошую причину, поскольку, несмотря на совсем другую культуру и историю, обычные русские оказываются перед почти такой же ситуацией также, как и египтяне до 25 января. Постсоветская российская политика не позволила реальному голосу русских быть услышанным, что было круто продемонстрировано в 1993, когда Ельцин яростно расформировал парламент, и затем в 1996, когда коммунист Геннадий Зюганов выиграл президентские выборы, но не был допущен во власть махинациями клики Ельцина и ее западных покровителей.

Затем бессовестные “политические технологи” подали блюдо, которое Иван Крастев назвал “верховная демократия”, комбинацию “управляемой демократии и национализма”, противоядие опасной комбинации популистского давления снизу и международного давления вышеупомянутых, которая разрушила посткоммунистические украинские, грузинские и киргизские режимы в так называемых цветных революциях.

Политическая элита сумела избежать судьбы тех режимов и стабилизировать правление дуумвирата Путина-Медведева, но в процессе, возвратила Россию к недемократии советского периода, заменяя социальное обеспечение коммунистов и антиимпериалистическую внешнюю политику щепоткой плюрализма. Арабская весна — не липовая цветная революция, и то, что происходит в Египте, является пугающим делом для русской элиты, как сторонников более националистического Путина, так и сторонников большего еврофила Медведева. Хотя Путин скандально противоречил своему президенту, критикуя Западное вторжение в Ливию как «Крестовый поход», немногие в России относятся к этой размолвке серьезно.

Их соперничество может добавить некоторую остроту русской политике, но основные компоненты остаются неизменными. Медведев стремится осуществлять программы вестернизации, в то время как Путин играет арьергард обороны, время от времени хваля советское наследие и осуждая западные угрозы и вторжения. Действительно, как отмечает Израиль Шамир, «только Путин стоит между гневом людей и жирными котами из Москвы. Россияне знают, что олигархи и кремлевские топ фигуры прекрасно интегрированы в западные капиталистические схемы: они хранят деньги на Багамских Островах, они посылают своих детей в Оксфорд, они имеют собственные дома на Ривьере и в Хэмпстеде, они владеют акциями в транснациональных компаниях. И вместе со своими западными приятелями они грабят русских».

Дуэт Медведева-Путина – комплексная сделка, если он уйдет — вся постсоветская настройка зашатается. У элиты, которую они совместно представляют, есть уважительная причина бояться примера, который подали египетские революционеры. Однако, есть один важный плюс для потенциальных русских западников в Кремле, вытекающий из радикальных беспорядков арабского мира. В то время как еще несколько месяцев назад, визиты НАТО на Украину и в Грузию продолжали смущать сторонников американо-российской «кнопки перезагрузки», шум бомб, взрывающихся в Ливии, и слезоточивый газ в Йемене и Бахрейне заглушили призывы к расширению НАТО на восток. Николас Гвоздев объясняет, что «и российское, и польское отношение к операции [в Ливии] может оказаться поворотным моментом в будущем направлении Североатлантического альянса».

НАТО больше не продвигается восток, угрожая покладистой ныне России, заинтересованной в поддержании своей гегемонии в ее «ближнем зарубежье», но не представляющей угрозу для Западной Европы.

Таким образом отказ российского Посла в ООН Владимира Чамова наложить вето на Резолюцию 1973 UNSC, ясную уловку чтобы свергнуть Муаммара Каддафи, использующую ханжескую формулировку ООН “Обязанность Защитить”. Последний раз Россия использовала свое драгоценное вето в ООН в 2008, чтобы предотвратить санкции против Зимбабве, и более известно в 1999, чтобы предотвратить бомбежку ООН Сербии. Ливийская резолюция была столь же цинична как любая из них, но получила только воздержание. (Китай просто последовал примеру, чтобы не быть решающим голосом.)

Русский народ категорически против операции, она в настоящее время называется в Москве Косово-2. Для них «Западное вмешательство — это западная интервенция, одна из многих, которым они положили конец», — пишет Шамир.

Другая загадка здесь — отказ Польши и Германии вскочить на сторону ливийских победителей. Ответ заключается в значении этого нового проекта НАТО для Европы, и центральной роли, которую французский президент Николя Наполеон (извините меня, Саркози) играет в нем. Если Россия одобряет изменение движения НАТО с восточного направления на юг, и придвигается поближе к Западу, Польша теряет свою важность как пограничное государство “держщее в страхе русских”. Таким образом, она недовольна событиями. Что касается Германии, в отличие от Франции, она стремилась экономически расшириться в восточном направлении, включить Россию в более широкую евразийскую ассоциацию, где она будет командовать. Она с подозрением относилась к средиземноморскому Союзу Саркози в 2008, с самого начала и, как и Польша, против вмешательства НАТО в Ливию.

Средиземноморский союз объединяет все страны Средиземноморья и ЕС, включая Израиль, кроме Ливии. В то же время НАТО проводит Стамбульскую инициативу сотрудничества (Турция и Совет сотрудничества стран Залива (ССЗ)), и GCC +4 (+ Египет, Иордания, Ирак, США). Последний был объявлен в 2007 году как «НАТО на Ближнем Востоке», преемник Организации обороны Ближнего Востока (MEDO), созданного в начале 1950-х, и включавшего Египет, Ирак, Турцию и других.

Это изменение имеет смысл и для Европы, и для США. Афганистан потерян, и от него скоро придется отказаться. Гораздо более рационально вкладывать деньги и усилия в Средиземноморский регион, интеграцию Израиля и (надеюсь) в Ирак, как новый центр выгоды для MEDO . Вторжение в Ливию — просто вещь, предоставляющая находящемуся в плохом состоянии НАТО шанс на новую жизнь. AFRICOM, последнее оружие американской военной командной структуры, будет более чем радо выручить. США уже обсуждают возможность отправки наземных войск для поддержки своих ливийских повстанческих союзников, и когда закоснелый Каддафи уйдет — кто знает? — может быть, AFRICOM найдет новый дом в Триполи. Он все еще застрял в Германии, а ни одно африканское правительство не решилось предложить ему резиденцию.

С французской точки зрения это изменение “от разделения восток — запад к мосту север-юг”, как Гвоздев называет это, убьет не менее чем трех птиц с одним камнем: даст возможность избавиться от Каддафи, не угрожает европейскому восстановлению отношений Россией, и возвращает Францию к лидерству в ЕС. Раздражение немцев и поляков не является предметом для тревоги.

США, как и Россия, не сильно торопились с развитием событий в арабском мире (особенно в стратегическом Египте), поскольку порядок перед январем 2011 на Ближнем Востоке более или менее удовлетворял американцев. Намного легче иметь дело с диктаторами, которые правят течение многих десятилетий и имеют сыновей, стремящихся занять их место. То, что произойдет в Египте или Ливии теперь, в этом отношении, совсем не ясно, но они должны извлечь лучшее из ситуации.

Как арабский мир, и в частности Египет, Россия созрела для перемен. И тот же самый рецепт для изменения жалкого состояния вещей применим в обоих случаях: коалиция левых и другие силы оппозиции (в России прежде всего националисты, в Египте – исламисты). Контрреволюционная стратегия также идентична: более управляемая демократия, разделение силы революции, полагающегося на скользкие кампании политтехнологов, дополненные тайными уловками – возможно «террористические» действия, внедрение сообщений в прессу, фондовая биржа и неустойчивость валюты, нефтяные кризисы и т.п.

Египетские революционеры, конечно, желают единомышленникам в России успеха. Но поскольку политические деятели в Москве (не упоминая Париж) наблюдают барахтанье НАТО в Афганистане и теперь в Ливии, и проводят политику, которая удовлетворяет их геополитическим потребностям независимо от их заслуг, нужно помнить, что MEDO развалился, когда в Египте в 1952 была революция. Не всегда возможно создать настоящую революцию, чтобы удовлетворить потребности старого порядка и его иностранных друзей.