Туофикеа — общественные новости

За последние несколько недель российский президент Дмитрий Медведев публично упрекнул своего премьер-министра Владимира Путина по поводу Ливии, дистанцировался от путинской модели государственного капитализма, а затем, выступая не где-нибудь, а на китайском телевидении, осмелился предположить, что его наставник застрял в прошлом, а сам он является тем человеком, который сможет лучше руководить Россией следующие шесть лет.

Тем временем, заместитель премьер-министра Игорь Сечин, ставший организатором ниспровержения Михаила Ходорковского, и считающийся внутри России и за ее пределами сильной правой рукой Путина, потерпел если не стратегическое, то как минимум тактическое поражение от тройки олигархов в важном проекте по освоению нефтяных месторождений в Северном Ледовитом океане.

Что же происходит? Безусловно, отток капитала в сумме 21 миллиарда долларов за первый квартал текущего года говорит о вполне реальной неуверенности тех, кто накопил свои богатства при нынешнем режиме.

Если забыть о бегстве капитала, то легче сказать, чего не происходит. Если в российской политике вообще можно говорить о чем-то с уверенностью, то маловероятно, что Медведев вступил в открытое соперничество с Путиным в рамках президентских выборов будущего года. Эти люди являются близкими политическими союзниками вот уже десять лет. Между ними существуют узы взаимного доверия, что удивительно для политического руководства в любой стране.

Другое обстоятельство, которое не меняется, это старшинство Путина в данном партнерстве. Здесь изменений нет, по крайней мере, пока. А если и есть, то не в той степени, чтобы хоть как-то повлиять на безопасность иностранных инвестиций в стране.

Видимо, нет изменений и в реалиях власти в России. Путину последние четыре года не было нужды находиться в Кремле, чтобы эффективно применять верховную власть. Не имеет особого значения и то, кто где окажется после 2012 года: Путин в Кремле, а Медведев в Белом доме, или наоборот. Реальная власть все равно будет принадлежать им.

Единственное изменение, в котором действительно можно быть уверенным, это смена поколений. Но и она будет идти медленно и постепенно.

Политические циклы в России длятся обычно дольше, чем в Западной Европе. Переход страны от автаркистской и плохо функционирующей империи с централизованным планированием к более плюралистической, современной и динамичной системе в многополярном мире длится десятилетия.

Хотя Россия страдает от ударов внешних событий, замедляет движение из-за ошибочных суждений и ползучей коррупции, этот процесс все равно является миссией всей жизни Путина.

Но он знает, что в какой-то момент управление этим 20-летним проектом все равно придется передать другому поколению.

Путин пришел к власти в относительно молодом возрасте 47 лет, что позволило ему замахнуться на 20-летнюю карьеру на вершине властной структуры.

На протяжении десяти лет он возглавлял национально-консервативную контрреволюцию, действуя исключительно энергично и успешно. Он сам сформировал собственные взгляды и взгляды своих союзников на перспективы политической, экономической и культурной жизни своей страны.

В эти годы почти не было места терпимости к инакомыслию. Олигархи и региональные губернаторы, сколотившие состояния в 1990-е годы (в том числе, Ходорковский) думали о демократии и власти закона ничуть не больше, чем путинская клика.

Но Путин никогда не был ограниченным тираном типа Мугабе или Каддафи. Его характер и взгляды сформировались в период, когда вокруг рушились управляемые старцами тоталитарные государства; и он знает, что происходит в тех странах, которые запрещают политическое соперничество.

Примечательно то, что многим силовикам, доминировавшим в России в период пребывания Путина в Кремле в 2000-2008 годах – Сергею Чемезову, Виктору Иванову, Александру Бастрыкину, Владимиру Устинову, Сергею Иванову, Виктору Черкесову, Николаю Патрушеву и Александру Бортникову — сегодня от 58 лет до 61 года.

В какой-то момент все они, и Путин в том числе, отдадут предпочтение комфортной и длительной пенсии, отказавшись от ежедневной борьбы за политическое превосходство.

Путину понадобится стратегия преемственности, но такая, которая гарантирует необходимое согласие народа.

Вот почему Путин не стал полностью ломать демократический процесс, а лишь подмял его. Вот почему будут соблюдаться конституционные положения и тонкости – пусть большую часть времени они и являются посмешищем из-за того «правового нигилизма», на который жалуется Медведев.

По этой причине Медведев стал центральной фигурой в эволюции политического класса России. По мнению Путина, он является тем стержнем, вокруг которого со временем сможет сформироваться более либеральный, но все равно лояльный противовес национально-консервативному силовому блоку.

Но чтобы это произошло, Медведеву нужны авторитет и доверие. А в стране, которая находится в полном созвучии с реалиями власти, завоевать их непросто.

Зловещим предзнаменованием для стратегии передачи власти стало то, что после прошлогоднего стихийного бедствия – засухи и лесных пожаров – рейтинги популярности у Медведева снижаются быстрее, чем у Путина. Ему предстоит изнурительная борьба за поддержку избирателей, которые давно уже усвоили реалии избирательного процесса при Путине.

В течение предстоящих шести месяцев Медведеву понадобится как-то показать российскому народу, а также наиболее молодым представителям власти, что он может осуществить перемены, не напугав при этом старую элиту слишком быстрыми темпами этих перемен.

Весьма любопытен следующий момент. Хотя отток капитала наглядно свидетельствует о том, что старая гвардия действительно напугана, нет никаких явных свидетельств того, что ей есть чего бояться.

В недалеком будущем могут появиться новые материальные уступки либеральному крылу. Но будет большой неожиданностью, если это крыло бросит серьезный вызов превосходству старой гвардии.