Туофикеа — общественные новости

Появись Че Гевара сегодня, он не партизанил бы в джунглях, а сидел бы в уютном кафе в обнимку с ноутбуком и телефоном, отправляя сообщения соратникам. Современные восстания делаются при помощи Интернета и мобильной связи.

…На патруль мы наткнулись внезапно: на окраине. Мой сопровождающий не то что исчез — просто испарился в воздухе. Российский паспорт ввел спецназовцев в ступор — меня забрали в участок. Из фотоаппарата удалили снимки, просмотрели даже телефон.

— Как вам удалось въехать сюда? — на ужасном английском спросил начальник полиции, усатый толстяк в бронежилете. — Иностранцам запрещено посещение Дераа!

— Дал триста долларов на блокпосту, — спокойно ответил я. — Они разрешили.

Начальник (на арабском — мудир) тяжело вздыхает. Главный секрет арабских революций — их очень легко делать: за взятку тут выполняют любой каприз. Из Ливана в Сирию едут машины с оружием: сунул спецназовцам 1000 долл. — и добро пожаловать. То, что из этого оружия стреляют в них же самих (за три дня в южносирийском городе Дераа убили 20 полицейских), мало кого волнует. Полиция хочет денег сейчас, потом — да хоть потоп.

Конвейер смерти

…Шестнадцатилетний Ахмед оглядывается — вокруг никого. На стене у магазина прикреплен плакат — портрет президента Сирии Башара аль-Асада. Парень поспешно лезет в рюкзак, достает баллончик с краской. Поперек лица с усиками появляется красная надпись: «Тебе конец!» Дело сделано. Это большой риск: в Дамаске аль-Асад популярен — его фотографии везде, даже на лотках с мороженым. Подросток отбегает за угол, шлет по мобильнику сообщение. Ему приходит ответ: «Двигай к мечети». Возле минарета в столичном районе Абу-Руманех Ахмеда ждет корректировщик — лицо замотано платком-«арафаткой», на глазах темные очки. Каждому такому организатору подчиняются тридцать человек, и именно они раздают в Дамаске задания. Самые простые: разбить окно в министерстве, раскидать листовки, написать на стенах лозунги.

— У корректировщиков свои начальники — связные, — объясняет мне Ахмед. — Их никто не видит, приказы приходят по Интернету. Но и у связных есть шеф. Говорят, он вообще не в Сирии. Пойдем, я тебя представлю — я поручился, что ты не из мухабаррата.

Мухабаррат — служба безопасности, грозный сирийский КГБ. Корректировщик, на удивление, не высказывает подозрений — я похож на араба. А то, что молчу (мой арабский язык далек от совершенства), Ахмед объясняет: голос, мол, пропал, сильная простуда.

— Тебе выдадут камни, — техническим тоном сообщает корректировщик. — Потом подойдут еще пятеро. Атакуете полицейскую машину. Несложно. Бросишь — и беги.

Я киваю. Надо же, как все потрясающе организовано, — есть даже специальный человек, который отвечает за поставку камней. Вчера в центре Дамаска группа молодежи забросала булыжниками солдат — те открыли огонь. Три человека погибли, но корректировщикам ясно — их смерть поддержит конвейер революции. Похороны выльются в новую манифестацию, новые драки с полицией, новые жертвы. Просто и эффективно.

…Свежий бунт против власти на Ближнем Востоке в разгаре. Дамаск — еще цветочки, а вот в Латакии, Хомсе — уличные бои. Город Дераа (130 километров от столицы) и вовсе похож на Сталинград. Сожженные здания, обугленные броневики, десятки убитых. Арабские волнения вспыхивают стихийно, но сразу становятся управляемыми.

Корректировщики, связные, координация через Интернет. Лидеров восстания не знают не то что в лицо, а даже по имени: настоящий мятеж призраков. Сирийскую революцию вообще следовало бы назвать виртуальной, если бы не трупы на улицах. Незадолго до моего ареста мы шли с корректировщиком Мутасимом по переулку в Дераа, протискиваясь между баррикадами из сгоревших машин. Не жалея пальцев, Мутасим слал эсэмэски — современные революции творятся силами Интернета и мобильной связи. Именно с помощью мобильников врагам аль-Асада удается координировать действия сразу во всех городах Сирии, где демонстрации проходят одновременно.

Бунт с мобильного телефона

— Скоро нам привезут из Ливана вещи посерьезнее камней, — обещал Мутасим. — И тогда мы уже не будем прятаться. Меня ДОСТАЛО то, что происходит в Сирии. Я работаю 18 часов в сутки и получаю 100 долларов в месяц. Без взятки нельзя решить ничего, даже самый мелкий вопрос: чиновники, полиция, мухабаррат бесконечно трясут с нас деньги.

«…Нам казалось, народ доволен, — рассказал мне один из депутатов Народного совета — парламента Сирии. — Ценит стабильность, а то, что нет денег, — ну, переживут. Никто не думал, что можно организовать революцию при помощи мобильных телефонов».

Зато сейчас власти напуганы: недавно полицейские избили в Дамаске владельца магазинчика, и извиняться к нему приехал министр внутренних дел — лишь бы не было новых беспорядков. Пожалуй, это проблема не только Сирии: политики уверены, что люди всегда перетерпят и произвол чиновников, и безработицу, и дороговизну. Терпели же столько лет, какая разница? А когда точка кипения пройдена и «кипяток» выплескивается на улицы, власть имущие в шоке: что происходит? Другое дело, что цели революции столь же расплывчаты, как и ее лидеры. «Мы хотим демократию!» — кричит Мутасим. «Как в Ираке?» — спрашиваю я. «Нет-нет, спаси Аллах!» — пугается он. А между тем все к тому идет. В Дамаске обожают аль-Асада, за него как мусульмане-алавиты из родного клана, так и христиане: их не радует шанс превращения страны в приют для исламистов. «Я сам скоро возьму автомат и пойду стрелять этих собак в Дераа!» — злится продавец на рынке аль-Хамидия. В знак его лояльности на нем футболка с портретом президента.

…Полицейские вывозят меня за город. «Еще раз увижу — депортируем из Сирии», — предупреждает мудир. Я ловлю такси. По дороге до Дамаска водитель кроет президента на чем свет стоит — за цены, нищету и коррупцию. «Сейчас аль-Асад обещал повысить зарплату в два раза, но я понимаю — он врет». Я задумываюсь:

— А если повысит, тебе нужна будет демократия?

— Если повысит — я первый жизнь за него отдам! — бьет себя в грудь таксист.

Ну надо же — как все просто…

«Минус двадцать миллиардов, Калашников и бочка нефти». Что может потерять Россия в ходе арабских революций?