Туофикеа — общественные новости

Как я уже отмечал, город Берлин создан как огромный плац. Даже геи — и те там не демонстрируют, а устраивают парады. Кстати странно то, что германские геи, имея такого славного духовного предка, как Фридрих Великий, совершенно не поднимают его на знамена. А ведь он бы мог быть настоящей иконой — король, великий полководец, флейтист, эстет, покровитель Вольтера (оказавшегося, впрочем, пидарасом в плохом смысле слова) — и даже жертва дискриминации секс-меньшинств — сперва отец его притеснял и даже казнил фридрихова любовника, а затем три злобные бабы — Мария Терезия, Помпадурша, и Елизавета Петровна плели против него интриги. Явно за то, что он был… другой… хехе. В общем Фридрих, особенно в интерпретации Энди Уорхолла, им категорически подошел бы. И то, что такой идолизации не сделано, говорит либо о тупости геев, либо об общегерманском культе Старого Фрица — мол если они посмеют приватизировать святое, — оторвут голову.

Впрочем те, кто на основании парадности Берлина, думает, что там — порядок, — очень сильно ошибаются. Никакого Порядка там нет. Парадок — есть. А порядка — нет. Наивные русские часто эти две вещи путают. В пятницу в 5 вечера ехал из Потсдама в центр по S-7. И на ней не было никаких предупреждений о том, что в 10 вечера, возвращающиеся в Потсдам столкнутся с тем, что линия перекрыта на все выходные, а попадать в Потсдам нужно с помощью автобуса, который идет от Мессе Суд до Ванзее. Судя по спокойствию немцев их этот внезапный афронт нимало не впечатлил — они явно имеют с этим дело регулярно. Вообще, в Германии, чтобы что-то понять, надо обязательно спросить. Самому разобраться по большей части невозможно (в отличие от Испании, в которой, при всем том, в целом бардака больше).

ГДР-овское прошлое — очень ходовой товар. Едва ли не более ходовой, чем в России — советское. Ходовой — наряду с Фрицем, Бисмарком, и гораздо больше, чем запрещенный Гитлер. Продаются магнитики с флагом, модели трабантов, альбомы из гдровской жизни — и что особенно меня удивило — Кулинарные Книги ГДР. Вот уж никогда не думал, что кухня — сильная сторона развитого социализма. Странно при этом то, что Песочный человечек в массовую туристическую обойму не попал, хотя был бы идеальным детским сувениром. Зато повсюду и во всех видах смешные красная и зеленая фигурки светофоров с Унтер ден Линден — вот уж умение сделать бренд из ерунды.

На Рейхстаг пускают только по предварительной записи через интернет. Хотел было сказать волонтерам на входе, что русским можно в рейхстаг и без записи, но сжалился. Посмотрел извне. Лишний раз убедился в том, что Норман Фостер — это такой странный знаменитый архитектор, который своими бездарными поделками портит вид всех красивейших городов мира. Надеюсь, что изуродовать Москву фостеровской башней «Раша» не допустит благодетельный финансовый кризис. Еще понял в чем фишка легендарного иконического фото знамя победы над рейхстагом. Советский солдат фактически оказывается стоящей на фронтоне скульптурой.

Вообще, я даже приблизительно не мог себе представить — насколько сильно Берлин пострадал во время войны. По сути это и сегодня город — огромная руина, в котором конструктивистские здания воткнуты, чтобы закрывать пустоты на месте разрушенных во время войны. Он до сих пор недостроен, недовосстановлен, недореставрирован. Состоит из страшных военных рубцов. Осознав это, прикупил себе необычайной красоты панорамную открытку «Берлин. 1945» — судя по ней эстетика тотальной катастрофы и в самом деле не чужда сумрачному германскому гению. Русских же чувств два — «Как же жалко разрушенный Берлин», «Мы это сделали! Ура! Получите фрау-фрицы». Кто не поймет сложного переплетения этих двух чувств, которого было так много и в рассказах ветеранов, и в мемуарах, и сделает акцент только на одном из них, тот ничего не поймет в русском восприятии заключительного этапа Великой Отечественной.

Еще понял, что мне люто, нечеловечески не хватает на карте Европы государства Пруссия. Старая Пруссия была прекрасна — это было государство поэтов и художников, скрывавших свою тонкую классицистическую душу под маской солдафонов. Это, несомненно, было самое поэтическое и небуржуазное из государств на территории Германии. То немногое, что осталось от старой Пруссии вокруг Унтер Ден Линден, тот дух, который царит в Потсдаме и Сан Суси, говорили, что это были люди, которые всерьез решили стать греками и немало в этом преуспели. Не римлянами, а именно греками. Потомками не Цезаря, но Александра. Прусская ностальгия в том же Берлине, и особенно в Потсдаме очень чувствуется и чувствуется ее напряжение с Германией. И в самом деле — фактически Германия, самодовольно-буржуазная, примитивно империалистическая на английский манер, убила старую поэтическую и военную Пруссию. Убила то самое красивое, что на самом деле было в Германии. И это превращение фатально сказалось и на исторической судьбе Германии — Пруссия была союзницей и соседом России. Германия превратилась в геополитического противника, часть Запада. Пруссия как исторический феномен прекрасна — Германия в лучшем случае банальна. Пруссия меня зачаровала. Германию надо конечно посмотреть, но скорее всего она оставит меня равнодушной.

Лучшее понимание феномена Пруссии сделало для меня еще более несимпатичным гитлеризм. Стало понятно, что многое из лучших черт гитлеризма, из его эстетики, политической и социальной практики, внешнего дизайна, — все это не более чем упрощение и опрощение прусского стиля. Что германия Гитлера это опошленная Пруссия. И что собственно гитлеровского в ней именно опошление и варваризация прусского начала. Соответственно, большая часть очарования Третьего Рейха, которому подпадают порой многие правые, — это очарование неизвестной нам Пруссией, а никак не собственной гитлеровскими бюргерскими элементами, привнесенными в прусскую эстетику. И очень жаль, что последствием этого триумфа Германии над Пруссией стала война в которой Пруссия была уничтожена, а Германия по плану Маршалла отремонтирована и окончательно победила.

Еще я уяснил для себя одну важную вещь, которая видимо перессорит меня окончательно с теми, кто ассоциирует себя с высмеянными Крыловым «старопатриотами». А именно я понял, что антизападнический дискурс есть одна из форм западнического колониального управления. Помните эту тему, которая постоянно звучит в нашем патриотическом дискурсе со второй половины 90-х? Мол, у нас конечно ужас, но у них там на Западе с их политкорректностью и мультикультурализмом, с их гей-парадами и постмодерном — еще более ужас, чем у нас. Нам постоянно преподносятся некие вопиющие западные проблемы — с двойным прицелом, во-первых, чтобы убедить нас, что на пути ужаса мы идем общемировым путем, во-вторых, чтобы намекнуть, что у нас все не так страшно, как у них, что мы с нашим бардаком и воровством свободны, однако, от их гнусностей, а значит да здравствуют бардак и воровство. Так вот, это сравнение из серии «а у них негры белых анально оккупируют» есть апологетика бардака и воровства. Не более того. Подозреваю, что нет такой социальной, политической, культурной, расовой, нравственной проблемы, с которой современная компрадорствующая Россия не сталкивалась в большей степени, чем ритуально осмеиваемый антизападниками Запад.

Для примера возьмем такую проблему как миграция. Картина Германии стонущей от нашествия турок, кочующая из топика в топик и служащая одновременно правданию завоза мигрантов в Россию и утешением, что у нас еще не так как у них, всем хорошо знакома. Знакома настолько, что почти никто не решился написать о том, что она является Ложью. Великой Ложью Нашего Времени. За всю Германию не скажу, но ни в Берлине, ни в Потсдаме нет Мигрантов, в том смысле, какой мы привыкли вкладывать в это слово. Ты не натыкаешься на них на каждом шагу, стайки по 12-15 человек не слоняются и не засоряют собой общественную инфраструктуру, не разрушают и не портят все вокруг себя. По Потсдаму можно идти час и не встретить ни одного небелого (и даже «неарийского») лица. Даже такая привычная часть пейзажа, как мигранты-таксисты, там отсутствует (либо я просто не считываю в качестве мигрантов поляков — это допускаю). При этом трудовые мигранты в Берлине точно есть. Знаете что они там делают? Не поверите — они там работают. Еще раз — р-а-б-о-т-а-ю-т. Ферштейн? Можно увидеть турка в кафе, турчанку на регистрации в аэропорту, индийца торгующего букинистическими книгами у университета, африканца — официанта в кафе. Но все эти существа работают. Обнаружить в Берлине неработающего мигранта, — мигранта слоняющегося, кучкующегося, плюющего тебе и себе под ноги, мне не удалось. Впрочем нет. В Тиргартене я видел компанию турчанок, которые не работали, а отдыхали. Основательно — с детьми, одеялами и грилем. Но и они не убивали собой пейзаж — напротив, можно было присесть в двух шагах от них на скамейку и воспринимать их самих как часть пейзажа. Другими словами, когда, нам рассказывают об ужасным миграционных проблемах в Европе, то нам врут дважды — в России мигрантов гораздо больше, они ведут себя гораздо агрессивней, а главное — не работают. Таких чудовищных миграционных проблем, которые испытывает сегодняшняя Россия, не испытывает ни одна страна мира. Ни в одной стране мира не вытаптывают так самих собственных граждан и их проблемы, как в России. При этом дискурс об «ужасных миграционных проблемах», который некоторые наши дурачки принимают за чистую монету, на деле есть ни что иное как форма регулирования миграции и задания культурных стандартов. Тот же Тило Саррацин сделал своими нетолерантными заявлениями для интеграции в десятки раз больше, чем толпы завывающих правозащитников.

Кстати, разу уж заговорили о фенотипе. Совершенно не понимаю принятой у газетчиков манеры насмехаться над немецкими женщинами. Немки — фантастически красивы и обаятельны. Немецкие блондинки — сногсшибательны. При этом их северная красота не старится — женщины за тридцать, за сорок, без особых следов спа и фитнеса на физиономии, полнеющие, однако все-равно очень красивы и обаятельны. Тот, кто запустил сплетню о некрасивых немках, явно имел в уме поработать на пропаганду какого-то другого эстетического идеала, а никак не интересы вкуса служащего всеобщим идеалом.

Ну и о вкусе. Современные немцы явно больше ценят Канта (чьи бюсты можно приобрести даже в аэропорту), чем Гегеля. Не знаю с чем это связано, но это, конечно, большая с их стороны ошибка.

Еще раз я почувствовал себя обманутым — так же, как с болтовней о миграции, — когда обнаружил в Тиргартене скачущих вокруг дорожек в огромном количестве зайцев. Совершенно непуганых зайцев. Наряду с общей умильностью картины это означало, что в Берлине нет бродячих собак, которые, понятное дело, тут же бы открыли на зайцев охоту и их извели бы. А раз нет бродячих собак, значит нет и тех мразей, которые интересы одичавшего зверя ставят выше интересов человека и поощряют собачечек, откармливая их человечинкой, кошатинкой, зайчатинкой и т.д. За проведенное в Германии время я видел зайцев в парке, цаплю на болоте, полчища уток, которые ходят прямо под ногами у людей и лебедя, который отгоняет туристов укусами со своей территории. И ни одной дикой собаки я не видел. То есть когда в парламенте партия зеленых — это, вопреки антизападному колниальному дискурсу, — ведет не к тому, что озверевшие собаки грызут людей на улицах, а к тому, что в городских парках могут жить зайцы, чувствуя себя в полной безопасности от собак. И вновь захотелось горько плакать по поводу вошедшей у нас в моду лжи, каковой прикрывается лишь одно — право на воровство, бесчувствие и презрение к своему народу.

Еще в Германии кормят. Это после Испании, где ходишь голодным весь день, совершенно удивительно. А Берлинер Вейссе — чудесный напиток.

Еще в Берлине поразила манера горожан, особенно молодых, одеваться. Она абсолютно совковая. Я бы даже сказал преувеличенно совковая. Так неаккуратно одетых людей я давно не видел. Даже в российской провинции одеваются в целом поаккуратней и погламурней.

Ну а привычка русской эмиграции гнездиться в Берлине и окрестностях совершенно понятна. Там совершенно не испытываешь ностальгии по родным березкам и черному хлебу — и то и другое имеется в наличии.