Туофикеа — общественные новости

Немецкий философ Юрген Хабермас назвал первое официальное предложение создать общее экономическое управление для стран еврозоны «недемократичным и способным вызывать социальное негодование”. Его речь, опубликованная в апреле в Süddeutsche Zeitung, обвиняла политических деятелей в уступке власти финансовым рынкам и разрешение ЕС диктовать социально-экономическую политику суверенным странам. Финансовые рынки это явно не впечатлило, и они продолжали сурово критиковать евро и взаимосвязанные экономические системы.

Лидеры Франции и Германии на саммите в августе сделали шаг вперед к принятию идеи европейского экономического управления. Это побудило Саймона Хеффера объявить в Daily Mail о возрождении в Европе Четвертого Рейха: » Каждый отдел расходов в каждом правительстве в еврозоне будет проводить политику разработанную в древней столице Пруссии … Там, где Гитлеру не удалось покорить Европу с помощью военных средств, современные немцы преуспели в рамках торговой и финансовой дисциплины. Добро пожаловать в Четвертый Рейх».

Сравнивать Хабермаса и Хеффера это как сравнивать камни с обезьянами, если выразиться словами Джованни Сартори. Один — искушенный и осторожный, другой — грубый и провокационный. Все же оба видят перспективу экономического управления в Европе как конец суверенных государств, в еврозоне, по крайней мере, с серьезными последствиями для демократии и международного порядка. Они оба видят, что Европа возвращается к имперской политике с более сильными действующими лицами, управляющими более слабыми, если не запугивающими их.

В этом смысле они могут быть правы. Есть много определений империи, но все согласны с тем речь идет о введении метрополией внутренних ограничений для суверенных, периферических действующих лиц. Назвать решение греческого парламента по принятию пакета мер жесткой экономии, подготовленного в Брюсселе и Франкфурте, «суверенным» является оскорблением интеллекта обычных греков, не говоря уже о тех, кто протестует перед греческим парламентом. Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони был более открытым, когда он признался, что его пакет мер по экономии «заставил кровоточить его сердце», но в требовании ЕЦБ нельзя было отказать.

Мы вернулись к империи. Но какая разновидность империи, наиболее вероятно, будет преобладать? Гегемония может быть осуществлена в различных военных, экономических и культурных комбинациях, формальных или неофициальных. Она может быть основана на принуждении или стимулах или комбинации и того другого. Статус в империи может также отличаться. Некоторым действующим лицам можно было бы предоставить доступ к принятию решений и ресурсам, в то время как других можно было бы держать на расстоянии или даже подвергнуть дискриминации и эксплуатации. Я утверждал бы, что европейская империя не синоним для немецкой империи, и разрушив то, что было до нее, вероятно, приведет к меньшей, а не большей демократии и стабильности в Европе.

Ни один из них не прав.

Хабермас был неправ предполагая, что усиление европейского экономического управления принесет власть национальных парламентов в жертву на алтарь финансового капитала и рынков. Власть парламента постепенно разрушалась в течение длительного времени, что мы сейчас называем глобализацией, и европейская интеграция была средством для восстановления некоторого политического контроля над транснациональными потоками капитала, миграцией, учреждениями и преступностью. Можно утверждать, что европейская интеграция повысила эффективность системы лишь незначительно, одновременно весьма существенно подрывая участие граждан. Но нельзя утверждать, что отдельные европейские государства с их демократическими парламентами находятся в лучшем положении для того, чтобы справиться с глобальным давлением, чем ЕС как таковой.

Суверенитет является значимой концепцией, когда политико-правовой границы совпадают с размещением рыночных сделок, военными границами и особенностями миграции. Этого не было довольно долгое время. Европейский Союз с серьезными полномочиями не может не быть имперским и несколько недемократичным. Страны Центральной и Восточной Европе, пытаясь присоединиться к ЕС, за последние десять лет усвоили этот урок достаточно хорошо, и теперь его преподали более старым и периферическим государствам-членам ЕС, таким как Греция или Ирландия. И те и другие приняли правила имперской политики, потому что альтернативой были бы нестабильность и хаос. Более того, имперский центр Европы на поверку оказывается гораздо более широким и гибким, чем другие типы империй известные из истории.

Это возвращает меня к Германии. Хеффер неверно предполагал, что усиление европейского экономического управления это капитуляция перед Германией. Было бы нереалистично ожидать, что крупнейшая европейская сила будет иметь мало влияния на Европейский ход событий. Но в ЕС, Германия ведет переговоры и находит компромиссы с другими государствами-членами, даже настолько же малыми, насколько порой и упрямыми государствами, как, Словакия, Эстония и Кипр. Вот почему так много немцев усомнились в том, что европейская интеграция является хорошей платой за их деньги.

Тем не менее, они знают, что крах евро и последующий распад всей интеграции оставили бы Германию самостоятельно справляться с неустойчивостью и хаосом. Этого на самом деле хотят Хеффер и другие германофобы? По моему мнению, европейцы (включая немцев) должны попытаться предотвратить такой сценарий, а не то им придется изучить различие между европейской и немецкой империей.