Туофикеа — общественные новости

Несмотря на достаточно противоречивую информацию, поступающую из Ливии, общий вектор происходящего в этой стране, на мой взгляд, очевиден. Он направлен на силовое вытеснение Муаммара Каддафи. Видимо, после нескольких месяцев пробуксовки военной операции в Ливии западной коалиции удалось наладить оптимальную модель свержения режима Джамахирии, которая состоит в комбинации военной, финансовой и информационной поддержки разрозненных сил ливийской вооруженной оппозиции.

Конечно, я допускаю, что в деталях западные СМИ могут осуществлять дезинформацию по поводу того, что происходит в Триполи, однако в целом, повторюсь, скорее всего, общая тенденция действительно такова. Хотя до тех пор, пока мировой общественности не предъявят лично Муаммара Каддафи, говорить о его свержении как минимум преждевременно.

Свержение Каддафи — шаг, который может обернуться откатом в средневековье

В последние дни представители ливийских повстанцев активно дают комментарии на предмет того, какие иностранные компании получат доступ к разработке ливийских нефтяных месторождений. Однако прежде чем делать широковещательные заявления о том, какие компании получат преференции, им следовало бы для начала сформировать устойчивую и дееспособную власть. Что, в общем-то, совершенно не гарантировано, потому что Ливия — это достаточно разнородное и искусственное образование с точки зрения племенной и этноконфессиональной структуры. Кроме того, в этой стране нет опыта социальной самоорганизации и нет других социальных структур, помимо клановых, которые могли бы стать основой при формировании нового режима.

С самого начала главной проблемой вмешательства было даже не свержение Каддафи (что вполне реализуемо, учитывая фактор блокады), а именно вопрос о формировании новой власти, способной обеспечить порядок в стране. В этом смысле свержение полковника — это шаг назад, который может обернуться откатом в раннее средневековье, в то время как правление Каддафи можно обозначит как ранний модерн. Т. е. в Ливии может произойти архаизация власти и социальных отношений со всеми вытекающими последствиями.

Одним сценарием развития событий является приход к власти в Ливии исламистов

Одним сценарием дальнейшего развития событий является приход к власти в Ливии исламистов. Это касается и других государств, которые недавно пережили т. н. «арабскую весну». Пока египетские «Братья-мусульмане» демонстрируют договороспособность. Они уже установили контакт не только с западными государствами, но и, в частности, с Россией. Хотя надо отметить, что «Братья-мусульмане» всегда рассматривались как достаточно умеренная сила в исламистском движении, в отличие от отрядов «Аль-Каиды», которые вовлечены в ливийские события.

Нужно понимать, что мусульманские организации неоднородны, поэтому принципиально важно, какие именно силы придут к власти. Где-то это могут быть локальные суннитские организации, а где-то — салафиты. Трудно сказать, что произойдет в Ливии: все будет зависеть от того, какого толка силы придут к власти в Ливии. Так или иначе, каким бы ни был режим Каддафи, с ним были связаны ясность и определенность. Теперь же Ливия погружается в стихию неопределенности. Конечно, у Запада есть опыт взаимодействия с исламистскими режимами, однако он же показывает, что некоторые режимы, типа «Талибана», оказываются весьма сложными «партнерами». В любом случае, нет оснований думать, что в Ливии, даже если здесь будет установлена чья-то власть, она окажется лучше, чем «Талибан».

Наше руководство полностью пошло в фарватере западной политики

Что касается России, то нет никаких оснований думать, что наши интересы в Ливии будут хоть в сколько-нибудь существенной степени учтены, просто потому, что свержение Каддафи для Запада — прекрасный повод для передела сфер влияния. И, безусловно, рассчитывать на пальму первенства в этом переделе Москва никак не может, вне зависимости от отношения оппозиционных коалиционеров к РФ. Я думаю, что и Россия, и Китай для них — нечто очень далекое и большое, так что их отношение не является решающим фактором. Наше руководство полностью пошло в этом вопросе в фарватере западной политики, исходя из того, что репутационные моменты, связанные со взаимоотношениями с Западом, для него важнее, чем контракты в Ливии. Т. е. собственные имиджевые интересы перевесили экономические интересы государства.

Кроме того, будем откровенны: возможности влияния нашей страны на ход событий в Ливии были ограничены. Пожалуй, единственно важным моментом стала наша позиция во время голосования по нашумевшей резолюции 1973, принятой Совбезом ООН. Однако остается вопрос: произошло бы вмешательство или нет без этого голосования? В случае с Сирией мы видим, что наше руководство действовало уже более осмотрительно и отказалось поддерживать аналогичную резолюцию. Тем не менее, понятно, что Башар Асад — следующий. Пока трудно сказать, в каких формах, но почва для более активного вмешательства уже созревает, в частности, со стороны арабских государств, которые демонстрируют большую, чем раньше, готовность к этому. В Сирии также существуют российские интересы, однако в данном случае от нас будет уже не так много зависеть.

Что касается международного права, то, к сожалению, ничего принципиально нового в связи с событиями в Ливии не произошло. После интервенций Запада в Югославию или Ирак, осуществленных без санкции Совбеза ООН, трудно говорить о том, что сейчас на наших глазах создается прецедент, и что принцип невмешательства во внутренние дела суверенных государств до сих пор неуклонно соблюдался. Надо называть вещи своими именами: то, что мы наблюдаем на длительном временном отрезке, — это разрушение международного права, причем без формирования иного правопорядка, что является крайне опасным процессом, потому что каркас нового международного права не формируется. Трудно считать таковым представление о том, что враги США априори являются врагами человечества. Причем мы видим, что это представление начинает действовать уже вне зависимости от того, насколько сами США хотят этого вмешательства, потому что в случае с Ливией позиция Вашингтона как раз не была слишком активной. Для Обамы это вмешательство даже в какой-то степени носило вынужденный характер.