http://tuofikea.ru/novelty

Предварительные итоги миссии в Ливии

НАТО лишь номинально виновата в зашедшей в тупик Ливийской войне. Лидер альянса – США – быстро отошел на второй план в операции, которую сам спровоцировал. В основном ответственность за войну несут оставшиеся европейские военные державы — Франция и Великобритания, которые действуют в тандеме, но, в основном, в соответствии со своими национальными потенциалами. И президент Николя Саркози, и премьер-министр Дэвид Кэмерон, предпринимая это вторжение, рассматривали его как краткосрочный политический проект, и только потом они увидели, как интервенция зашла в тупик, а ожидаемые политические активы превратились в пассивы. Однако, для французского и британского лидеров, Ливия остается краткосрочным, не основным вопросом, который, почти независимо от его результата, в конечном итоге, не принесет им значительного политического вреда.

В отличие от лидеров Франции и Великобритании, у НАТО здесь центральный интерес, и любой неопределенный исход не станет коротким эпизодом, который можно сдать в архив. НАТО предоставил вторжению свое имя и флаг, альянс придал мероприятию высокий общественный статус, выступив лидером миссии. Со времен вооруженного конфликта в Косово в 1999 году Альянс не мог похвастаться военными успехам. Поэтому в Ливии у НАТО нет выбора: альянс должен победить, и его победа должна выглядеть убедительной.

Несмотря на демонстрацию силы, политические цели вторжения остаются весьма туманными: на данный момент почти 7000 боевых вылетов с бомбардировками, морская блокада и поддержка повстанческих сил на земле. Любая «ответственность за защиту» гражданского населения от проявлений жестокости — это гуманитарная, а не политическая цель, и в любом случае она не может быть единственной целью НАТО, в отрыве от более широких политических и стратегических целей.

Западные силы с самого начала военной операции связали себе руки, исключив использование наземных войск. Они неоднократно озвучивали это решение и подтвердили его специальной оговоркой, придавая ему настолько окончательный тон, что сейчас невозможно найти гибкие трактовки этого решения, для оправдания рейдов спецподразделений. «Никаких сапог на земле» — это цена, заплаченная за уступки России в Совете безопасности ООН и за общественное одобрение вторжения внутри своей страны. В этих действиях также отразилось ожидание короткой войны, причем только воздушной, что было явной недооценкой стойкости Каддафи и поддержки его ливийским народом.

Эти два просчета способствовали тому, что миссия НАТО длится гораздо дольше любых ожидаемых сроков. Они же привели к чрезмерной ставке на ливийских боевиков, в надежде, что те смогут выиграть войну на земле, если альянс не смог бы выиграть ее с воздуха. Поэтому альянс вооружил мятежников и признал их лидеров как законную правительственную власть. Спешка и «импровизация» не позволили НАТО как следует проверить повстанцев, прежде чем положиться на них. Для НАТО до сих пор неизвестны или неясны планы повстанцев и суть их действий.

29 июля был убит главнокомандующий повстанческих войск генерал Абдул Фатах Юнис конкурентами из повстанческих сил в Бенгази. Руководство мятежников скрывает информацию об этом убийстве. Растет количество вооруженных формирований в восточной Ливии, в результате фракционной борьбы среди мятежников. По политическим соображениям альянс умалчивает о джихадистах в рядах повстанцев и о контрабанде оружия из восточной Ливии на Ближний Восток.

НАТО ожидало, что борьба займет несколько недель; альянс установил крайний срок в три месяца для боевого и послебоевого этапов; но ему пришлось продлить боевую операцию более чем на 3 месяца, а теперь НАТО столкнулось с очевидной вероятностью дальнейшего продления боевых операций до сентября. Ситуация не представляет собой абсолютно тупиковую (как ее обычно описывают), но продвижение передовой линии фронта в направлении Триполи движется крайне медленно, а иногда прекращается.

В результате складывается ощущение, что все эти месяцы сдерживали силы НАТО «третьесортные» войска полковника Муаммара Каддафи. Наряду со слишком дорогостоящим провалом в Афганистане, еще один провал в Ливии заставит НАТО выглядеть бесполезной организацией в глазах американского и западноевропейского обществ, обрекая альянс на еще более изнурительные бюджетные сокращения, после тех, которые он уже перенес. В данный момент у общества и правительств западных стран, участвующих в конфликте, кончается терпение и средства, необходимые для ведения ливийской операции.

Если НАТО снова потерпит поражение, не в отдаленной экспедиционной миссии, как в Афганистане, а на этот раз – у себя на заднем дворе, то предложения разбавить НАТО Россией в целях «общеевропейской архитектуры безопасности» получат продвижение. По мнению специального представителя, в России считают, что «если альянс признается, что неспособен покончить с Каддафи, которого все члены НАТО принимали за клоуна, то НАТО можно будет сдать в утиль. И кто после этого собирается воспринимать НАТО всерьез?» (Profile, Россия, 29 июля).

Чрезмерное акцентирование внимания на том, чтобы «разделаться с Каддафи», со стороны лидеров альянса, превратило данную цель в основной главный критерий успеха операции, по крайней мере, в глазах общественности. И Коалиции чрезвычайно трудно отказаться от этого требования на данном этапе.

В марте НАТО, практически случайно, ввязалось в ливийскую миссию. Альянс стал третьим участником этой миссии вскоре после США и французско-британского тандема. Лидеры вышеуказанных стран четко не определили политические, экономические или стратегические интересы в ливийской операции ни для своих государств, ни для НАТО в целом, ни для Европейского союза, ни для Запада. Эти интересы – весьма существенны (смотри Eurasia Daily Monitor от 5 августа – часть 1). Тем не менее, неспособность ясно сформулировать эти интересы, лишает перспективу продления военной операции общественной поддержки в условиях финансового кризиса.

Единственной объявленной целью миссии была (и, кажется, остается) гуманитарная: не позволить полковнику Каддафи и его войскам проводить репрессии против повстанцев и причинять вред гражданским лицам. Но, в отличие от интервенции НАТО в Косово в 1999 году, когда массовый «гуманитарный кризис» был очевидным фактом, решение вторгнуться в Ливию было, по сути, превентивным: чтобы не дать массовому гуманитарному кризису развиться. Кроме того (и опять, в отличие от Косово), данное решение включает в себя выбор и поддержку одной из сторон в зарождающейся гражданской войне. В связи с этими двумя факторами, вторжение в Ливию значительно снизило «порог» гуманитарного вмешательства.

Помимо этого общего логического обоснования вторжения, каждый из основных участников (Вашингтон, Париж, Лондон и НАТО) исходит скорее из своих собственных конкретных мотивов, краткосрочных и не стратегических, а не из общих стратегических целей. Их мотивы, в большинстве своем, не имеют отношения к Ливии или, в лучшем случае, имеют косвенное отношение к этой стране.

В Вашингтоне одна группа представителей администрации призывала к предполагаемой «ответственности за защиту» народов мира от проявлений насилия. Сокрушаясь над тем, что США не вмешались в произошедшие ранее случаи проявления насилия (Руанда, Сребреница, Дарфур), эти официальные политики объявили, что вторжение вооруженных сил США в Ливию – это подтверждение универсальной доктрины защиты. Параллельная группа в администрации полагает, что победа Каддафи над повстанцами воспрепятствует демократическим революциям в арабском мире. Основываясь на этой двойной ошибке, они поддержали вторжение в Ливию, преследуя более крупные цели, простирающиеся далеко за пределы Ливии. Администрация также хотела продемонстрировать принцип многосторонних отношений с помощью Резолюции Совета безопасности ООН. Однако, Пентагон решительно сопротивлялся любому перемещению военных ресурсов в Ливию, задействованных в других миссиях Президент США Барак Обама решил, что США начнут военные действия в Ливии, а затем быстро передадут ведущую роль европейским союзникам.

Французский президент Николя Саркози ухватился за возможность возглавить европейское вторжение в Ливию. Находясь далеко не на первом месте в списке кандидатов в этом предвыборном году, Саркози ожидал, что снова получит поддержку консервативных кругов, продемонстрировав военную силу Франции и лидерство страны в Европе. Он также претендовал на поддержку со стороны социалистов и либералов, используя гуманитарное вторжение и принимая Бернарда Генри Леви, выдающегося политического обозревателя страны из левого крыла либералов, в качестве связного между ним и ливийскими повстанцами. Саркози быстро убедил британского премьер-министра Дэвида Кэмерона провести французско-британскую операцию в Ливии. Одновременно с сокращением расходов на военные нужды до исторического минимума, правительство Кэмерона хотело показать, что Великобритания остается боеспособной средиземноморской державой, и встать в один ряд с Францией в качестве лидера европейской обороны. Процесс франко-британского принятия решений был стремителен, высоко персонализированным, шел в обход правительственных учреждений и не принимал во внимание все замечания военных.

США были против франко-британской операции в Ливии. Этот формат включал ряд недостатков. Он мог напомнить арабам об англо-франко-израильской операции 1956 года в Египте (а это было бы некстати). Операция прошла бы мимо НАТО, а значит и мимо возглавляемой США цепи командования. И это, возможно, институциализировало бы военный тандем Франция-Великобритания за счет лидирующей роли НАТО в Европе и даже за счет особых отношений Великобритании и США. США начали свои действия в Ливии 19 марта, спеша передать ее «из рук в руки» к 7 апреля и взвалить этот груз на НАТО.

Многие из европейских союзников приветствовали шанс восстановить авторитет НАТО в Ливии, после затяжного провала в Афганистане. Многие также полагали, что НАТО было необходимо вновь заслужить американское доверие, взять эту миссию на себя и показать, что европейцы по-прежнему способны действовать, несмотря на существенные сокращения их военных бюджетов. Однако, решение НАТО практически полностью положиться на военно-воздушные силы означало, что лишь немногие союзники смогут реально участвовать в боевых действия.

Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен ухватился за универсальную «ответственность за защиту» народов от насилия в качестве единственного обоснования вторжения в Ливию. Однако, эта доктрина не имеет своих основ ни в одном из документов НАТО, кроме того, она противоречит духу новой стратегической концепции НАТО, недавно принятой альянсом на саммите в Лиссабоне. Эта концепция вновь подчеркнула, что ключевая задача альянса – защита стран-членов организации (http//www.nato.int/strategic-concept, ноябрь 2010 года). Если бы универсальную гуманитарную ответственность воспринимали всерьез, то она бы вытянула из НАТО средства, которые уже используются не по назначению многими странами-членами альянса и которые уже долгое время оскудевают. Сам Генеральный секретарь никому не уступает в осуждении такого состояния дел (Андерс Фог Расмуссен «НАТО после Ливии: Североатлантический альянс в тяжелые времена», Foreign Affairs, июль-август 2011 года, стр. 2-6, перевод на Глобальном хуторке от ), которое еще более ухудшается из-за затяжного вторжения в Ливию.

Франция, Великобритания, НАТО (коллективными усилиями), и администрация Обамы (вначале) взялись за эту миссию, руководствуясь своими особыми мотивами. Но, кажется, что они все ожидали пресловутой маленькой победоносной войны против рудиментарных, недоразвитых сил в настежь распахнутой стране, причем без значительного ущерба для ресурсов НАТО. Это всеобщее высокомерие не оправдалось, но НАТО не обсуждает, почему и как это произошло.

Так же, как в случае с Ираком и Афганистаном, западная коалиция вторглась в Ливию, имея лишь слабое понимание и поддержку местного населения. Коалиция недооценила устойчивость базы общественной поддержки полковника Муаммара Каддафи на западе страны. Казалось, что сторонники Каддафи ошеломлены сложностью племенных движущих сил среди «защитников», внезапно появившихся на востоке страны. В данном контексте противостояния союзники ошиблись в выборе вида войск, необходимых для быстрого и успешного вторжения. Выбранный вид оказался непригодным для быстрой победы над Каддафи, разве только для того, чтобы поддержать повстанцев, создав тем самым тупиковую ситуацию для внутренних сил и усугубив гражданскую войну. Коалиция не проверила повстанцев на должном уровне, прежде чем обеспечить их оружием и денежными средствами. Сначала альянс изображал восстание как реализацию обещанных демократических перспектив, данных Ливии, но теперь эти заявления стихли.

В отличие от преддверия афганских событий 2001 года и событий в Ираке 2003 года, на территории Ливии перед началом военных действий наблюдалось обильное западное присутствие. Несомненно, посольства и нефтяные компании имели серьезное влияние на местное население и общественные движущие силы. Полагалась ли коалиция на это в достаточной мере, планируя вторжение – это вопрос открытый.

Западные участники операции не ожидали, что вторжение окажет отрицательное воздействие на их ключевые интересы в Ливии. Эти интересы включают в себя: надежный доступ к запасам нефти и природного газа, проведение эффективной политики, препятствующей нелегальной эмиграции в Европу и пресечение транснационального джихадизма и связанных с ним угроз. Длительные военные действия окончательно прекратили поставки ливийской нефти и газа в Европу, при этом ливийской инфраструктуре производства и экспорта был нанесен серьезный ущерб. На переговорах коалиция всегда опускает этот вопрос, также он практически полностью игнорируется со стороны СМИ. Остановка добычи нефти и газа в Ливии вносит свой вклад в рост цен на нефть и газ в Европе. Среди прочих, Италии требуется увеличение поставок газа из России, а Германии – российской нефти, для заполнения пробелов в отсутствии поставок из Ливии. Затяжная война увеличивает масштаб перемещения населения, в то время как система миграционного контроля ослабевает. Растущий поток беженцев достигает Италии, которая безуспешно пытается переправить их в страны Евросоюза. Сообщается, что в восточной части Ливии группы джихадистов, ранее подавляемые Каддафи, присоединяются к различным отрядам повстанческих войск.

И хотя вторжение получило политическое одобрение НАТО и носит ее флаг, лишь 7 (из 28) стран организации на данный момент принимают участие в военных действиях. США заняли позицию, в которой они играют «вспомогательную роль» (в основном, высокого класса команды управления и разведка). Германия и Турция, обладающие самыми мощными силами в НАТО, не участвуют в военных действиях. Великобритания и Франция с самого начала несут основную тяжесть операции на своих плечах, а теперь они несут все большую долю ответственности, так как некоторые страны тихо отказываются от своих обязательств или сокращают их.

Это согласуется с развивающейся структурой западных войн по выбору. Они уже проводились странами в «коалиции по желанию», в них частично участвовали страны, наполовину готовые действовать («национальные поправки»), при возможности уклонения от участия для тех, кто не желает или не в состоянии участвовать. В конечном счете, это является результатом неубедительного повода к войне, будь то в Афганистане, Ираке или Ливии.

Военные цели и смена режима – это две стороны одной медали. Особенно раздражающе это было продемонстрировано в Ливии. С первых дней вторжения, союзники преподносили Каддафи, как жуткую криминальную фигуру, воюющую «против своего собственного народа», а также против международного порядка. В своей речи в Национальном Университете Обороны президент США Барак Обама подал первый сигнал в отношении полковника (пресс-релиз Белого дома, 30 марта), а союзники последовали его примеру. Несколько раз представители НАТО намекали, что смерть Каддафи в результате воздушного удара была бы желаемым результатом. В последующие недели и месяцы лидеры коалиции определили смену режима в качестве одной из основных целей войны и тут же Международный уголовный суд предъявил Каддафи обвинения.

Однако, безрезультатность военной операции вызвала пересмотр позиции. Уже в середине июля союзники предложили Каддафи остаться в Ливии, подразумевая неприкосновенность, в случае отказа от власти. Решение, принятое на основе переговоров с ближайшим окружением полковника или представителями этого ближнего круга, стало возможным вариантом. Многие западные обозреватели также полагают, что международное обвинительное заключение было ошибкой, именно потому, что мешало принятию решения на основе переговоров. Однако Каддафи и его правительство отказываются от такой сделки до сих пор. Некоторые посредники ведут переговоры, в том числе Министерство иностранных дел России и полпред президента Михаил Маргелов («Интерфакс», 5 августа).

На данном этапе переговоров, среди прочих вопросов, будут предприниматься попытки достичь согласия по вопросам статуса Каддафи и его семьи, разделения власти между сторонниками Каддафи в Триполи и мятежниками в Бенгази и распределения между ними государственных доходов. Такие переговоры, в случае их проведения, широко воспринимались бы как следствие того, что «НАТО» было вынуждено пойти на ничью из-за сил Каддафи.

Чтобы избежать этого самого нежелательного развития событий, коалиция может продолжать войну на истощение еще долгое время, подрывая силы Каддафи, но одновременно и свою репутацию. Это может привести к резкой эскалации воздушных ударов, но теперь их максимальное количество ниже, чем было несколько недель назад. Чем дольше и активнее будет вестись воздушная война, тем выше будет стоимость послевоенного восстановления. Прерывать снабжение Триполи топливом, электричеством и даже едой – это один из способов настроить жителей против властей или властей против Каддафи, который упоминают многие обозреватели. Но это в основном будет означать ожидание счастливого случая и непременную дискредитацию гуманитарного обоснования войны, на которую ссылается коалиция.

Вариант использования на земле специальных войсковых подразделений выглядит более правдоподобным. И хотя резолюции Совета безопасности ООН (1970 и 1973) запрещают это, коалиция уже проигнорировала эти резолюции, вооружая повстанцев и избирательно применяя военно-морскую блокаду. В связи с тем, что у обеих сторон присутствует сильная персонализация данного конфликта, устранение Каддафи с воздуха или с помощью рейда специальных войск откроет путь к политическому урегулированию в соответствии с мандатом НАТО.

Вторжение коалиции и тот вид, который оно приняло (продолжительная и расширяющаяся гражданская война, мобилизация местных войск, отсутствие планов по предотвращению остановки нефтедобычи и производства газа), существенно усложнили послевоенное урегулирование. Тем не менее, гарантия того, что интересы Запада в Ливии останутся такими же, как в феврале 2011 года (поставки газа и нефти, контроль над миграцией, подавление джихадизма и борьба с контрабандой оружия), должна стать основной целью в формировании политики послевоенного урегулирования. Это также послужит основой для подведения итогов западного вооруженного вторжения.