Туофикеа — общественные новости

С 1 июля 2011 г. началось председательство Польши в ЕС на ближайшие полгода. Это время многие польские политики уже назвали шансом для реализации внешнеполитических устремлений Варшавы в рамках её европейской политики. Больше всего говорится о необходимости реанимировать проект «Восточного партнёрства» и повышения роли Польши в структуре т.н. Веймарского треугольника.

«Треугольник» появился в 1991 году, когда Франция и объединённая Германия перестроили свою политику на постсоветском пространстве. С распадом СССР постсоциалистическая Европа превратилась в зону непосредственных геополитических интересов Берлина и Парижа. Привлечение Польши, одной из самых крупных по численности населения и территории стран «новой Европы» в качестве «третьего угла», диктовалось тем, что немцы и французы стремились держать поляков в рамках диалога, осуществляя мягкий контроль над внешней политикой Варшавы. Некоторое время целый хор польских политиков и экспертов с предубеждением относился к взаимоотношениям Парижа и Берлина с Варшавой. Им казалось, что Польша выполняет обязанности официанта у стола, где разговаривают трое – Париж, Берлин и Москва, поскольку для французов и немцев «веймарская политика» была, прежде всего, элементом диалога с Кремлём.

На самом деле приглашение Варшавы к «веймарскому столу» способствовало постоянному её присутствию в поле взаимодействия между Францией, Германией и Россией. Не будь этого, Польша могла бы погрузиться в перманентное состояние политической обособленности, находясь при этом у самых границ Веймарского треугольника, который, безусловно, был эффективной конструкцией для упрочения немецко-французского влияния в странах Восточной Европы. В 1990-х геополитическая ось Париж – Берлин практически не оставляла Москве шансов: постсоциалистическая Европа уверенно «уплывала» из её рук. Но между Москвой и Берлином находилась Варшава с её традиционным тяготением к Вашингтону. Веймарский треугольник должен был воспрепятствовать укреплению американских позиций в Европе, в т.ч. в Польше.

Варшаве необходимо максимально эффективно воспользоваться своим полугодовалым председательством в Евросоюзе. Следующими в кресло председателя усядутся Дания и Кипр, а им «восточные» проблемы Польши не интересны. Варшава намерена внести ряд существенных изменений в общеевропейский дискурс: укрепить связи внутри Евросоюза, минимизировать процесс дивергенции, раскалывающий единую Европу на местечковые лагеря. Польша сознательно пошла на улучшение отношений с Кремлём, намереваясь быть «эластичнее», не зацикливаться на «больном» для поляков «восточном» вопросе и спорах о транзите российских энергоносителей. Ведь куда дальновиднее приобщиться к решению общеевропейской проблематики, стоящей выше локальных польских интересов. Только таким образом Варшава сможет в течение 6 месяцев побыть не региональным, а общеевропейским игроком.

Поляки сейчас в двойственном положении. С одной стороны, они в какой-то мере потеряли контроль над Украиной с уходом в небытие «оранжевой» камарильи и её «петрушек». С другой стороны, отказ от конфликтных отношений с Россией, исповедуемый нынешним руководством страны, позволяет Варшаве оставаться в игре, выступая связующим звеном между ЕС и РФ. Многие вопросы Брюссель уже не может решить без России, но, наладив отношения с Варшавой, Москве нет надобности заниматься проблемами общеевропейского значения «через головы» поляков, на что последние всегда обижались. Варшава не исключается из диалога Брюсселя с Кремлём и не вызывает былого раздражения у Парижа и Берлина, а это значительно укрепляет авторитет Польши в Евросоюзе. Прагматизм в отношениях с Россией, открытая дружественность в отношениях с главными союзниками – США и ЕС – два принципа польской политики администрации Бронислава Коморовского. В атмосфере бесконфликтности легче апеллировать к идее европейского единства, которое для Польши является геополитически необходимым. Для этого Варшава ищет (и находит) площадку для диалога с Берлином, уравновешивая немецко-российские отношения.

Но ослабление антироссийского потенциала польской внешней политики рассматривается самими поляками как предпосылка для усиления наступления на Польшу и польские интересы со стороны Кремля. Действует принцип сообщающихся сосудов: как только в одном из них образуется вакуум, туда же устремляется содержимое второго сосуда. Для недопущения усиления российского влияния до критической (для Польши) метки Варшава выступила инициатором создания нового боевого соединения под командованием Польши, которое к 2016 году превратится в полноценный военно-политический механизм с формально отдельными от НАТО полномочиями. В его состав войдут армейские подразделения стран Вышеградской четвёрки (Польша, Венгрия, Чехия, Словакия). Вышеградская четвёрка, образованная 15 февраля 1991 г. по итогам встречи президентов Польши, Чехословакии и премьер-министра Венгрии, была когда-то тройкой. Чуть позже единая Чехословакия прекратила своё существование, но осталась в рядах Вышеградской группы в виде двух независимых государств – Чехии и Словакии. Подписав совместную декларацию о стремлении к интеграции в европейские структуры, Вышеградская группа чётко обозначила политико-идеологический рубеж, на котором она собиралась «сдерживать» Россию. Решение Вышеградской четвёрки «сплотиться силой» может прочно «запечатать» восточно-европейское направление для российской внешней политики… Выбор Польши на роль руководителя новообразованного союза тоже не случаен: поляки — самый крупный по численности армии и населению союзник США в Восточной Европе с задатками регионального лидера и далеко идущими внешнеполитическими амбициями. На протяжении всей истории поляки смотрели на географическое положение своей страны (между Германией и Россией) как на наказание. Адольф Бохенский, польский геополитик ХХ в., по этой причине называл Польшу «проклятым местом Европы». Так что желание Варшавы «держать штурвал в своих руках» объяснимо.

Но не только стремление Варшавы надёжно укрепить «восточный буфер» новой Европы перед Россией послужило причиной создания нового военного союза. Стратегическая концепция НАТО, принятая в ноябре 2010 г., тоже заставила евросоюзовских новичков задуматься о готовности своего Вашингтона отстаивать их интересы перед угрозой возвращения «русского медведя». К примеру, американцы гарантируют переброску одной бригады для защиты Польши в случае возникновения вооружённого конфликта, но этого явно недостаточно для эффективной обороны Северо-Европейской равнины, ключевого плацдарма на европейском ТВД.

В то же время отношения по линии Москва – Берлин непродуктивными не назовёшь. Это особенно настораживает представителей Вышеградской группы: если из экономических соображений немцы откажутся «рвать на себе рубашку» ради защиты «восточно-европейской демократии» и препираться с Россией, конструкция Восточной Европы как «передней линии» в противостоянии Запада с Москвой может пошатнуться. Здесь на помощь польской дипломатии может прийти как раз механизм Веймарского треугольника, в рамках которого у Польши будет возможность обсуждать важные вопросы с глазу на глаз. Третий «угол» этой геометрической фигуры – Париж — при Николя Саркози превратился во внешнеполитический придаток США. Франция — крупная держава, относящаяся к т.н. береговым зонам, которые испытывают воздействие разнонаправленных импульсов – со стороны атлантистской политики в исполнении США (и Великобритании) и континеталистов в лице Германии и России. Чьё воздействие мощнее, тот и будет служить полюсом притяжения для береговых зон. При Шарле де Голле Париж, к примеру, дистанцировался от Соединённых Штатов и даже покинул ряды НАТО. Приход атлантиста Саркози привнёс во французскую политику явно атлантистские мотивы и сегодня Париж – верный союзник Лондона и Вашингтона.

Поэтому с учётом всех этих моментов шансы Польши на усиление своей роли в «веймарском» диалоге вполне реальны. Похоже, что Варшава действительно перешла к политике амбициозного реализма. Такой подход открывает новые, пусть и не безграничные, возможности для договорённостей между Варшавой и Москвой, двумя извечными антагонистами. Но бесконечно так продолжаться не может, и со сменой президента (срок полномочия которого польской конституцией ограничивается пятью годами) изменится и нынешний извод польской «восточной» политики. Поэтому воспользоваться моментом необходимо не только Варшаве, но и Москве.