Туофикеа — общественные новости

Александр Проханов на радиостанции «Эхо Москвы» в преддверии 20-летия ГКЧП дал интервью.

«М.КОРОЛЕВА: Здравствуйте. Это, действительно, программа «Особое мнение», я — Марина Королева, напротив меня — журналист Александр Проханов. Александр Андреевич, здрасьте.

А.ПРОХАНОВ: Добрый вечер.

М.КОРОЛЕВА: +7 985 970-45-45 — это для ваших смсок. Не забывайте этот номер телефона. Кроме того, про Сетевизор вы, конечно, знаете — он есть на нашем сайте. Что еще? Кардиограмма эфира. Можете голосовать на том же сайте «Эха Москвы» за слова или против слов Александра Проханова.

Ну что? Давайте начнем с ГКЧП, Александр Андреевич, поскольку вот они уже, августовские дни.

А.ПРОХАНОВ: Родные, да.

М.КОРОЛЕВА: 20 лет прошло. Ну, кому родные, кому, наверное, и не очень. Тут вопрос вам пришел: «Не стыдно ли вам за то, что вы поддержали ГКЧП? Как вы думаете, чем бы все закончилось, если бы оно победило?» Но вообще, кстати, могло ли все пойти иначе? Вас же идеологом ГКЧП называют. Есть такие слухи.

А.ПРОХАНОВ: Ну, по-разному. Кем только меня не называют.

М.КОРОЛЕВА: А вы, правда, идеолог ГКЧП?

А.ПРОХАНОВ: Ну, отчасти, да, действительно, я — идеолог ГКЧП. Как и моя газета «День», которая была в 1993 году расстреляна Ельциным, она была такой, гкчпистской газетой, и мы до начала августа успели опубликовать у себя очень многих гкчпистов. У нас публиковался Язов, у нас публиковался Варенников, у нас публиковался Бакланов, у нас публиковался Стародубцев. Вообще, мы были антиперестроечной, антигорбачевской газетой, которая ставила себе целью создать альтернативу идеологии Перестройки.

М.КОРОЛЕВА: Ну да, это я еще помню. Но я имею в виду, когда говорю о том, идеолог ГКЧП — ну, не вдохновляли же вы их на подвиг-то?

А.ПРОХАНОВ: Нет, отчасти и вдохновлял, отчасти и вдохновлял. И на страницах газеты, и в личном общении с ними я говорил, что страна перестала быть страной, страна разбалансирована, она потеряла управление, в стране идет стремительный распад, страна на грани разложения. Еще до того как я стал редактором «Дня», я опубликовал такую в ту пору знаменитую статью «Трагедия централизма» в «Литературной России», где я предрекал распад страны, если продолжится Перестройка, катастрофу народа, уничтожение индустрии, падение всех потенциалов развития, по существу, превращение остатков Советского Союза в зоны, управляемые за рубежом. Она была, в общем, пророческой, в этом смысле она тогда отчасти сделала меня оппозиционным политиком антиперестроечным и была началом антигорбачевского такого тренда.

М.КОРОЛЕВА: Ну, то есть идеолог, все-таки. Александр Андреевич, а давайте поговорим, действительно, об этих днях. Их же было несколько дней. Ну, вот, начиная с 18-го, там, да? И по 21-е, по 22-е. Где были, что делали?

А.ПРОХАНОВ: Перед самым ГКЧП я очень интенсивно ездил. Кстати, меня в свои поездки приглашал Олег Дмитриевич Бакланов, он включал меня в правительственные делегации вместе с ним, вот в это горячее лето 1991 года мы посетили массу мест. И поэтому, находясь рядом с ним, прислушиваясь к разговорам, которые велись в его кругах, иногда присутствуя при телефонных разговорах, которые он вел, садясь в автомобили (а он эти разговоры вел то с Пуго, то с Крючковым, то с Болдиным), я понимал, что в воздухе висит шаровая молния, которая вот-вот ахнет. И эти поездки, когда мы, например, посещали в свое время Новую землю, полигон ядерный, который потом нам пришили либералы, заговор, который они там творили на Новой земле, чтобы свергнуть Горбачева, или поездки по оборонным заводам Урала, где мы занимались конверсией, где я слышал вот этот вопль и стон военных директоров и инженеров, у которых из-под рук исчезала индустрия, разрушался военно-промышленный комплекс.

Вот это предшествовало ГКЧП. И более того, ведь, повторяю, оно наступило не сразу — это же не однодневный процесс. Этим же летом до начала ГКЧП было опубликовано так называемое «Письмо 75-ти» — это обращение крупнейших технократов и политиков к Горбачеву с требованием ввести чрезвычайное положение, потому что страна перестала быть управляемой. Рухнуло все, страну захватил хаос. И закон о чрезвычайном положении был принят именно в 1990-м году, в предчувствии, в преддверии ГКЧП. Этот закон был одобрен и Горбачевым.

Поэтому когда случился вот этот вот казус — это было утром в понедельник, я находился у себя на даче, я, конечно, сразу же кинулся в автомобиль и приехал в свою редакцию «День», и все 3 дня я был в редакции «Дня», где мы связывались с членами комитета, мы готовили материалы в поддержку ГКЧП, мы, по существу, приветствовали и радовались тому, что, казалось бы, вот-вот мы находимся на…

М.КОРОЛЕВА: Ну, то есть ликовали.

А.ПРОХАНОВ: Ну, ликуют — это когда выпьют Бренди и идут на эфир. А мы не ликовали — мы занимались политической работой, очень интенсивной и мощной, мы проводили Союз писателей СССР, у нас встречались люди.

М.КОРОЛЕВА: Вы так сказали «казус» вот так как-то вот «Когда случился этот казус». Так, немножко уклончиво, с одной стороны, а, вроде бы, стыдливо. То есть вы не называете это там ни подвигом, с одной стороны, ни, с другой стороны, чем-то трагическим. Вот, казус. Вы имеете в виду выступление, собственно, гкчпистов, да?

А.ПРОХАНОВ: Казус — это случай. Обычно по этому поводу говорят, что это путч. Это смехотворное название, но оно прилепилось. Это как жвачка, оно прилепилось.

Тогда, когда проходило все это, когда случился этот казус, и когда вначале многие близкие мне и я сам был охвачен таким возбуждением, может быть, даже эйфорией и казалось, что наступили долгожданные времена, а когда все это пало и рухнуло, когда войска ушли из города под улюлюканье толпы, под хохот проституток, мы, конечно, переживали ощущение катастрофы, мы не понимали, что случилось. И теперь, спустя 20 лет, когда все эти 20 лет я занимаюсь интенсивно политикой, политической аналитикой, когда не проходит дня без того, чтобы я не встречался, не обсуждал все сегодняшние, вчерашние, позавчерашние ситуации, и теперь, когда проблема исчезновения СССР является для меня главной, космической, космологической проблемой, я понимаю, что такое ГКЧП. Я понимаю, например, что такое Перестройка. Я понимаю, что Перестройка является мощнейшим, блестяще организованным спецэффектом или спецоперацией по разрушению Советского Союза.

М.КОРОЛЕВА: Ну, о том, что такое ГКЧП, потому что вы тоже обещали об этом рассказать, мы поговорим уже буквально через минуту. Я напомню, Александр Проханов, журналист сегодня гость программы «Особое мнение».

РЕКЛАМА

М.КОРОЛЕВА: И мы продолжаем «Особое мнение» сегодня с журналистом Александром Прохановым. Еще раз напомню, что вы можете присылать ваши вопросы на SMS +7 985 970-45-45 . Кроме того, есть Сетевизор на сайте «Эха Москвы». Ну и кардиограмма эфира. Все это действует, все это вы можете использовать.

Но прежде чем говорить о том, что такое ГКЧП (вы обещали и на этот вопрос дать ответ), я, все-таки, к Перестройке, которую вы как-то так назвали совершенно определенно некоей спецоперацией. Кем же она была проведена, Александр Андреевич?

А.ПРОХАНОВ: Россия, Советский Союз находился в состоянии тотальной конфронтации со Штатами. Штаты находились в состоянии «холодной войны» с Советским Союзом. Оружие «холодной войны» — это не бомбардировщики и не ядерные удары, это то, что называется «организационное оружие». Это особая культура, с помощью которой можно разрушать огромные организмы противника, навязывая этому организму свои ложные цели, создавая внутри этого организма свои мощные лоббистские структуры, предлагая им образы антропологические, культурологические и так далее.

М.КОРОЛЕВА: Сильный организм можно разрушить?

А.ПРОХАНОВ: Можно разрушить любой самый здоровый организм, понимаете? Вот, к пупку приложи электрошок и воздействуй на этот пупок в течение, там, получаса. И самый сильный атлетический организм будет разрушен.

Теперь, значит, относительно того, что такое Перестройка? Это результат воздействия вот этого вот оргоружия. В течение 3,5-4 лет на государство были направлены воздействия, поэтапно, с абсолютно четким алгоритмом уничтожавшие все основы государства. Ну, например, была проведена мощнейшая кампания по деморализации, дискредитации армии, великой армии, которая к 1990 году превратилась просто в плазмоде, она не была способна после всех этих локальных конфликтов, в которые ее бросали, а потом предавали, решали какие-то военно-боевые действия.

М.КОРОЛЕВА: А до этого она была хороша и великолепна?

А.ПРОХАНОВ: Она выиграла войну в Афганистане, еще она выиграла…

М.КОРОЛЕВА: Выиграла? В Афганистане?

А.ПРОХАНОВ: Она выиграла войну в Афганистане и еще выиграла такую войну, которая называется «Великая Отечественная Война».

М.КОРОЛЕВА: Подождите. Но это когда было? А Афганистан? Ну, Александр Андреевич, ну, что вы говорите? Вы ж там были. Ну, как это?… Как мы выиграли войну в Афганистане?

А.ПРОХАНОВ: Хотите говорить не о Перестройке, а об Афганистане? Давайте.

М.КОРОЛЕВА: Нет, хорошо, вы про армию?

А.ПРОХАНОВ: Я говорю про армию, которая была в результате этих конфликтов деморализована. Ее потом выгнали пинками из Европы, из Прибалтики.

Далее. Была деморализована спецслужба КГБ, которая называлась «организацией палачей», катов, которые умели только одно — стрелять, пытать в застенках.

М.КОРОЛЕВА: А это было не так?

А.ПРОХАНОВ: Это было так, это было так! Советский строй — это был ад по сравнению с раем Америки. Была деморализована такая мощнейшая государственная служба как госбезопасность. Была деморализована такая связывающая все структуры сила как партия. Партию потом вообще выкинули из политики, вот этот шампур вытащили и все огромные пространства связывающей партии оказались размытыми.

Советская индустрия — 2-я по мощи в мире — была обвинена в том, что она отравила весь мир. Реки, озера, небеса. Я помню, как Яблоков бесновался и называл советскую промышленность «черной дырой мировой экономики». ВПК — это лучший ВПК в мире, создававший величайшие типы вооружений — был объявлен главной причиной советской бедности. Сейчас мы разрушили ВПК, у нас больше нет ВПК и мы живем же богато, мы живем в золоте, мы едим на тарелках в разных городах.

М.КОРОЛЕВА: А люди у нас тогда жили просто прекрасно, да, Александр Андреевич?

А.ПРОХАНОВ: Да нет! Люди жили там ужасно, они жили в дерьме, это была страшная, адская страна по сравнению с тем раем, в котором мы сейчас живем. Конечно.

М.КОРОЛЕВА: Вы магазины помните? Магазины помните, те магазины?

А.ПРОХАНОВ: Вы помните, что такая колбаса? А я вам говорю не про колбасу — я вам говорю про челнок «Буран».

М.КОРОЛЕВА: Но для человека, для того, как он живет сейчас в России, для него это тоже важно.

А.ПРОХАНОВ: Я говорю о Перестройке, а не о вашей любимой колбасе. Я продолжаю.

М.КОРОЛЕВА: Вы тоже ее любите, я знаю.

А.ПРОХАНОВ: Я продолжаю, я продолжаю. Не надо меня перебивать, Марин. Хотите, будем говорить о чепухе?

М.КОРОЛЕВА: Нет.

А.ПРОХАНОВ: О русском языке давайте говорить.

М.КОРОЛЕВА: Не будем, нет. Хотя, это не чепуха.

А.ПРОХАНОВ: Повторяю. К этому времени… К этому времени, говорю я спокойно без повышения голоса, к этому времени были дискредитированы все ценности советского времени. Все герои гражданской войны были либо палачами, либо ублюдками, либо просто дураками. Была проведена мощнейшая операция по дегероизации Великой Отечественной войны. Зоя Космодемьянская у нас была, знаете, кем? Она пироманкой была, она с детства себя поджигала, и поэтому она пошла поджигать конюшню с немецкими лошадьми. А Матросов — разве, нормальный человек мог броситься на амбразуру дота, даже за родину? Это был полусумасшедший.

Шолохов, кумир советской литературы был плагиатором, оказывается. Знаете об этом? Он, оказывается, украл свой «Тихий Дон».

М.КОРОЛЕВА: Ну, вы говорите о том, что писала тогда пресса, перестроечная пресса, да?

А.ПРОХАНОВ: Я говорю о том, что послойно, слой за слоем уничтожались все базовые основы государства. Были приняты во время Перестройки 3 чудовищных закона. Закон о кооперативах, который высосал из заводов всю энергию, эти маленькие хищники (кооперативы) обокрали гигантские заводы, сделали их беспомощными. Закон о предприятии, который воровал отдельно взятый завод из всей сложнейшей министерской системы и кидал его в хаос экономический. И закон о внешнеэкономической деятельности, который позволил директорам распродать стратегические запасы сырья, минуя внешнеэкономические торговые учреждения.

ГКЧП…

М.КОРОЛЕВА: Вот! Мы подходим к этому: что такое ГКЧП?

А.ПРОХАНОВ: ГКЧП случился к моменту, когда великая красная империя представляла из себя гигантскую медузу красного цвета, бесхребетную величиной 6-й части суши. Советский Союз не распался сам по себе — его разрушали планомерно блестящие разрушители и диверсанты в течение 3,5 лет.

М.КОРОЛЕВА: Да мы сами себя разрушали, Александр Андреевич. Нет?

А.ПРОХАНОВ: Вы прекрасно выглядите, вы же не разрушили себя. Вы восхитительно выглядите, Марина.

М.КОРОЛЕВА: Вы тоже неплохо.

А.ПРОХАНОВ: Так я себя не разрушал — я сохранял себя. К этому моменту, когда страна перестала бы существовать… Это была последняя фаза Перестройки. В чем был смысл ГКЧП? Я говорю о том смысле, который возлагали на эту акцию, на эту процедуру такие люди как Горбачев, Ельцин и находящийся в недрах ГКЧП Крючков. ГКЧП должны были создать конституционный хаос на 2 или на 3 дня с тем, чтобы во время этого конституционного хаоса перекинуть полномочия с союзного центра, то есть от Горбачева, к Ельцину, к региональному, российскому центру, к параллельному центру. И таким образом, по существу, разрушить Союз.

Необходимо было отнять полномочия у одного центра, то есть обесточить центр и передать их региональному, российскому центру. Эта задача возлагалась на ГКЧП.

М.КОРОЛЕВА: Подождите. Я что-то пропустила? Но вы же восхищались ГКЧП и ликовали. То есть сейчас вы по-другому смотрите на то, что произошло?

А.ПРОХАНОВ: Я вам сказал, 20 лет прошло.

М.КОРОЛЕВА: То есть, вот, ответ на ваш вопрос, вот, не стыдно ли вам сейчас за то, что вы поддержали ГКЧП…

А.ПРОХАНОВ: Ну, бессмысленно. Стыдно мне за то, что я являюсь русским? Ну, не стыдно мне, понимаете?

М.КОРОЛЕВА: Ну, то есть вы это переосмысляете сейчас?

А.ПРОХАНОВ: Конечно.

М.КОРОЛЕВА: Просто, может быть, я что-то пропустила, но вы говорите, что ГКЧП — это тоже спецоперация?

А.ПРОХАНОВ: ГКЧП — это завершающий, очень мощный аккорд спецоперации «Перестройка».

М.КОРОЛЕВА: Вот оно что.

А.ПРОХАНОВ: Значит, задачи ГКЧП я вам объяснил. ГКЧП должны были создать хаос, во время которого Горбачев уступал свою роль Ельцину, и Союз переставал существовать. Оставалась мощная Россия с контролем над армией, КГБ, финансами и внешней политикой.

М.КОРОЛЕВА: Вопрос: они сами об этом знали?

А.ПРОХАНОВ: Люди, которые были собраны в ГКЧП, это были отличные, прекрасные люди (это были мои друзья). Их играли втемную. Список ГКЧП составлялся Горбачевым — мне говорили об этом гкчписты.

М.КОРОЛЕВА: Горбачевым?

А.ПРОХАНОВ: В этот список Михаил Сергеевич, самый лучший, честный, благородный, святой человек, он сам вносил некоторых членов, таких как Стародубцев, например. Он контролировал этот список ГКЧП. Задача была такова, как полагали гкчписты: они на 3-4 дня берут власть в стране, они совершают грязную и черную работу, неприличную для Горбачева, интернируют Ельцина, интернируют референтную группу вокруг Ельцина, производят вот эту зачистку вот этой вот среды, восстанавливают централизм в стране, передают потом власть Горбачеву, который приезжает в Россию и продолжает свою любимую Перестройку. Так считали гкчписты. И все шло так, как и должно было идти, если бы Крючков, который находился внутри ГКЧП и который был в связке Ельцин-Горбачев, он отдал бы тот приказ, один-единственный приказ, который он должен был отдать Карпухину, возглавлявшему в то время спецподразделение Альфа и сидевшему в засаде на трассе, по которой Ельцин ехал с аэродрома в Белый дом. Приказ арестовать его, остановить машину, арестовать — не убить, не расстрелять, не четвертовать, не отрезать ему уши, не вырвать ноздри. А просто задержать его.

Он этого, Крючков не сделал, он не отдал этот приказ. Ельцин уехал в Белый дом, залез на танк, гкчписты поняли, что их обдурили, что этого не произошло. Они кинулись к Горбачеву с просьбами вернуться в Москву и взять власть. Горбачев выгнал их из Фороса, он отдал их на растерзание толпы, они были арестованы. Ельцин получил всю полноту власти, он стал командовать армией, госбезопасностью, финансами, страной.

Горбачев через 3 дня вернулся в Москву. Он как президент СССР должен был потребовать у Ельцина возвращения полномочий — это был его долг конституционный. Он не вякнул об этом ни разу. По существу, госпереворот совершили не гкчписты, а Ельцин — он отнял эти полномочия у Горбачева. Если Горбачев был бы личностью, он бы потребовал назад. Он это не сделал — он был в сговоре.

М.КОРОЛЕВА: Александр Андреевич, подождите-подождите. Вы просто очень много всего сказали. Я хочу на секунду остановиться. Потому что если это обвинение (это серьезные такие обвинения)…

А.ПРОХАНОВ: Это обвинение.

М.КОРОЛЕВА: Или это ваша версия?

А.ПРОХАНОВ: Это…

М.КОРОЛЕВА: Или я присутствую при написании нового романа?

А.ПРОХАНОВ: Вы присутствуете при обвинении, которое я и в моем лице огромное количество…

М.КОРОЛЕВА: Нет, просто откуда у вас такие сведения? Вам кто-то об этом рассказал?

А.ПРОХАНОВ: Да.

М.КОРОЛЕВА: Или это ваши предположения?

А.ПРОХАНОВ: Это мои предположения, что Горбачев приехал в Москву и не потребовал от Ельцина…

М.КОРОЛЕВА: Это известный факт. Но, вот, все остальное… Вот, когда вы говорите, что это был сговор — откуда у вас такие сведения?

А.ПРОХАНОВ: Мне сказали мои гкчписты. Я знаю, что Крючков не отдал приказ.

М.КОРОЛЕВА: Вы же говорите, что их играли втемную, что они, действительно, выходили…

А.ПРОХАНОВ: Я сказал вам, что Крючков не отдал приказ арестовать Ельцина, хотя он должен был это сделать. Это не роман, это факт. Он не сделал это только по одной простой причине — по той же, по какой Горбачев, вернувшись в Москву, не потребовал назад полномочий, он продал свою родину. Он сейчас говорит, что он мечтал о благе, что это был подъем народа, он хотел пробудить массы. Если в ту пору такое количество благородных и чистых людей, либералов, демократов поднялись на благо, если в этот процесс включилось такое количество умных, блестящих людей, интеллектуалов, почему все это кончилось сегодняшней катастрофой? Почему такая гадость на дворе? Почему нет страны? Почему мы ожидали (не мы, а, вот, вы) ожидали после 1991 года рывка, развития, красоты, силы, цветущей России без коммунистов, без военных, без надрывов, почему нет рая, а есть страшный ад для народа?

М.КОРОЛЕВА: Почему, Александр Андреевич?

А.ПРОХАНОВ: Да потому что это была операция противника, который взял нас за горло и продолжает нас душить. Мы — оккупированная страна. Ведь, если мы проиграли в «холодной войне» или если б в войне мы проиграли, победитель, оккупант — он что, будет содействовать нашему расцвету?

М.КОРОЛЕВА: Кем мы оккупированы, Александр Андреевич?

А.ПРОХАНОВ: Итак, снова здарова. Я, Александр Андреевич Проханов говорю вам, что мы находились в состоянии «холодной войны» со Штатами. И мы проиграли эту войну.

М.КОРОЛЕВА: Но сейчас-то мы что? США оккупированными? Вы посмотрите. Где? Вы видите у нас американские базы, войска? Или как? Мы идеологически, ментально, что ли, оккупированы? В чем оккупация?

А.ПРОХАНОВ: Мне кажется, что в это время вы занимались кройкой и шитьем, вы не слушали меня.

М.КОРОЛЕВА: Я вас внимательно слушала.

А.ПРОХАНОВ: Организационное оружие — это оружие, которое не предполагает военных баз, не предполагает ударов по объектам, оно предполагает трансформацию страны в ничто, в ничтожество, в амебу. И мы находимся, конечно же, абсолютно во власти американских представлений. Мы следуем американской внешней политике по Ирану, по Ливии.

М.КОРОЛЕВА: Ну, это уже серьезное обвинение нашему МИДу, простите, президенту.

А.ПРОХАНОВ: Я не боюсь бросать обвинения, я занимаюсь ими 20 лет, понимаете? Наш Кудрин занимается трансляцией последних русских ресурсов в американские ценные бумаги, у нас нет самостоятельной финансовой политики, у нас нет самостоятельной Конституции — мы ее сдираем с американской Конституции. У нас нет ничего самостоятельного, мы калькируем американские стандарты во всех областях. Но там они были выстраданы историей, а здесь они нам навязаны оккупационным режимом.

М.КОРОЛЕВА: Ну а чем вам Конституция-то не нравится, простите, если она хороша?

А.ПРОХАНОВ: А еще мне не нравится оправа чьих-то очков.

М.КОРОЛЕВА: Хорошо. У меня только еще вопрос по поводу Горбачева и Ельцина. Ну, на самом деле, вы говорите, что там Горбачев, вот, Ельцину там через ГКЧП. Но вы же прекрасно знаете, что отношения между ними были не лучшими.

А.ПРОХАНОВ: Вы знаете, отношения между, не знаю, Гитлером и Черчиллем одно время были ужасными, а потом они улучшились, а потом они опять стали страшными. В политике нет отношений — там есть интересы.

М.КОРОЛЕВА: Александр Проханов, журналист — сегодня гость в студии «Особое мнение». Мы встречаемся через несколько минут.

НОВОСТИ

М.КОРОЛЕВА: И мы продолжаем программу «Особое мнение». Журналист Александр Проханов сегодня в студии. Еще раз напомню, вы можете присылать ваши вопросы, а не только реплики, по телефону +7 985 970-45-45 . Кардиограмма эфира на нашем сайте, Сетевизор тоже. Ну, вот, вы, Александр Андреевич, свои ошибки не любите признавать — это уже понятно. А Михаил Сергеевич Горбачев, между прочим, он их признает. И, вот, он давал как раз несколько интервью накануне этих августовских дней и говорил, в частности, о том, о каких ошибках своих он больше всего сожалеет. Вот, он сожалеет, например, о том, что не удалось сохранить СССР. Он считает, что слишком поздно начал реформировать Союз, что можно было бы дать больше полномочий республикам и, возможно, тогда Союз бы сохранился.

А.ПРОХАНОВ: Вы знаете, когда мамочка зарезала свою любимую дочку, она после этого сожалела об этом.

М.КОРОЛЕВА: Ну, вы уж скажете тоже.

А.ПРОХАНОВ: Ну, он — конечно, он — та мамочка, которая зарезала свою дочку. Причем, он, по существу, признавался в одном из своих выступлений, что он чуть ли не с юности мечтал покончить с коммунизмом. Поэтому его ножом двигала воля и сознание. Потом Михаил Сергеевич здесь в одном из своих интервью (он, действительно, в последнее время много что наговорил), он сказал, что если бы сейчас он был у власти, он опять бы начал Перестройку. И я просто поражаюсь этому восхитительному человеку, который не понимает даже семантики слов. Если та Перестройка кончилась распадом Советского Союза, то эта, вторая, Перестройка-2, которую начал бы сейчас Горбачев, чем бы она кончилась?

М.КОРОЛЕВА: Ну, он-то знает свои ошибки и теперь бы действовал по-другому.

А.ПРОХАНОВ: По-другому? А итог-то был тем же самым. Ему бы сейчас умыться слезами, ему бы сейчас в монастырь пойти. А он все время лепечет, трещит что-то как какая-то цикада, понимаете, политическая. Вот, есть политики, которые, понимая, что они натворили великое зло, они либо вешаются (вот, был такой политик Иуда — он повесился), либо они уходят в тень, они молчат. Он просто не умный человек.

М.КОРОЛЕВА: Александр Андреевич, ну, есть же пределы даже вашему, вот, поэтическому воображению.

А.ПРОХАНОВ: Почему? Мы называем его «Иуда», он предал страну.

М.КОРОЛЕВА: Ну, вы называете.

А.ПРОХАНОВ: Конечно. Опросите народ — и поймете, что это один из самых непопулярных лидеров, может быть, даже более непопулярный, чем Ельцин, потому что Ельцин не предал страну — он просто ее тупо разрушил как он разрушил Ипатьевский дом. А Горбачев предал — предал родину, партию, страну. Я не преувеличиваю своих дефиниций, уверяю вас.

М.КОРОЛЕВА: Хорошо. Давайте, все-таки, вот у нас есть еще несколько минут, давайте от прошлого, которое было 20 лет назад, к настоящему, ну, потому что оно, на самом деле, связано с этим самым прошлым. Вот, социальная политика в России способствует воспроизводству бедности и себя изжила — к такому выводу пришли эксперты, которые работают сейчас над Стратегией-2020. Вот, они считают, что вот эта поддержка беднейших слоев населения, которая у нас до сих пор действует как наследие Советского Союза, что она приводит к тому, что как раз люди средние, люди высокого уровня — они как раз развиваться-то не могут. А мы тем самым производим люмпенов. Вот, на ваш взгляд, это так?

А.ПРОХАНОВ: Я считаю, это прямое последствие 1991 года. Это фашистская идеология, которая считает, что существуют нерентабельные слои населения. По-видимому, существуют вообще нерентабельные народы. Кстати, есть такое мнение на Западе, что русский народ не рентабельный. От этого нужно избавляться — нужно сбрасывать нерентабельные слои народа и даже континенты как Африка. Поэтому я считаю, что у нас не то, что социальная политика несостоятельна — у нас несостоятелен строй, который вчерашних, не знаю, учителей, библиотекарей, интеллигенцию, средний класс советский превращает в люмпенов. Это, конечно, чудовищный строй.

Строй, который позволяет каким-то выродкам-миллиардерам, получившим свои богатства за счет эксплуатации копий и рудников, построенных узниками ГУЛАГа, покупать в Лондоне самые дорогие дома, при этом русское население гниет в своих домах в этих городках, деревнях… Наши матери в провинции, у них на глазах умирают дети, они не могут купить лекарства. Этот строй — чудовищный, он себя изжил. Этот строй — ублюдочный.

М.КОРОЛЕВА: Скажите мне, пожалуйста. Если взять вот сейчас эти деньги, которые там в Лондоне, как вы рассказываете, у олигархов, вот, взять и просто раздать, взять и поделить между теми, кто, как вы говорите, умирает там где-то. Поможет?

А.ПРОХАНОВ: Вы знаете, если бы я был распределителем вот таким, с кнутом, с топором, я бы эти деньги, которые я бы отнял у этих мерзавцев, я бы, прежде всего, направил детям, которые умирают от лейкемии, направил бы в детские дома и создал бы нормальные детские колледжи, собрал бы всех беспризорных, которых сейчас пытают педофилы, которых разделывают на органы. Я бы из них сделал сынов отечества.

М.КОРОЛЕВА: Боже, боже, Александр Андреевич. Опять. Ну, опять.

А.ПРОХАНОВ: Ну не, ну, вы же каждая новость — вы о педофилах говорите. И я говорю. Каждая новостная программа…

М.КОРОЛЕВА: Я говорю о педофилах?

А.ПРОХАНОВ: Мы, журналисты каждую новостную программу наводняем случаем о педофилах, о изнасилованных, о сиротах. Вот, я бы прекратил это — я бы эти деньги направил на создание процветающих зон, где мы наших несчастных детей, которых мы продаем за границу под видом того, что там усыновление происходит, я бы их поместил и дал им блестящее образование, я бы закрыл все публичные дома в Москве на эти деньги и построил новые университеты.

М.КОРОЛЕВА: Что вы закрыли бы?

А.ПРОХАНОВ: Публичные дома.

М.КОРОЛЕВА: А они есть?

А.ПРОХАНОВ: Хотите сходим?

М.КОРОЛЕВА: Александр Андреевич, заманчивое предложение…

А.ПРОХАНОВ: После эфира.

М.КОРОЛЕВА: … но как-то мне кажется, что официально у нас их не было, до сих пор, во всяком случае.

А.ПРОХАНОВ: Ну, мы же не говорим, что мы живем по официальной логике. Мы же живем в государстве подпольном. У нас есть Конституция, которую вы так любите, которая покрыта шкурой кенийского козла (вот, мы сейчас обсуждали). Не Обамы, а, действительно, реального козла. И есть реальность, которая никакого отношения к Конституции не имеет.

Так вот я повторяю, я бы эти деньги нашел на что использовать. Я бы создал бы русский флот, который весь уже на дне, потонул. Понимаете? Я бы эти деньги отобрал не для того, чтобы всем раздать, вот, как птенцам в рот червяка суют. Я бы нашел, куда их направить, я их направил бы в развитие.

Путин должен был это сделать после своего 2-го срока. Он должен был направить эти деньги в развитие, а не отдать их банкирам, таким как Пугачев, по миллиарду долларов, чтобы они с этими деньгами удрали за границу.

М.КОРОЛЕВА: Ну, то есть, все-таки, вы за ту самую социальную политику, против которой эксперты восстают, да? То есть вы считаете, что, вот, поддержка, социальная поддержка — это то, что нам нужно.

А.ПРОХАНОВ: Я думаю, что самое важное — поддерживать слабых. Я как христианин, я считаю, что слабые нуждаются в поддержке, а не сильные. Слабые нуждаются в милосердии. Если вы — человек классических представлений (а вы — классический, вы — гуманитарий), вы понимаете, что слабых нельзя обижать.

М.КОРОЛЕВА: Да это прекрасно, Александр Андреевич. Но представьте себе, что у нас останутся олигархи, как вы говорите, и поддерживаемые пособиями низшие социальные слои. А все сильные, которые могут создавать рабочие места, могут создавать какие-то предприятия, какие-то свои маленькие фабрики, там, маленькие, ну, заводики, да? Вот эти все люди — они просто уедут, потому что они здесь никому не нужны, потому что их душат налогами, их там душат…

М.КОРОЛЕВА: Да почему 20 лет? Если это сильные люди, настоящие сильные люди…

М.КОРОЛЕВА: Ну, вот, вроде бы к этому и подходит.

А.ПРОХАНОВ: Ну, так они должны организоваться и сбросить эту опухоль раковую, выкинуть этих олигархов, создать нормальное процветающее общество, где каждому человеку была бы дано возможность творить. Потому что правильно вот эти вот ребята говорят (правда, я не знаю, что там, кто их спонсирует), что в бедных слоях накапливаются молодые люди, которые не могут вырваться из гравитации бедности. Там накапливаются Ломоносовы, которые не могут уйти оттуда с рыбными обозами в Москву в Славяно-греко-латинскую Академию. Русский народ запечатан в бедность. А сильные люди, о которых вы говорите, — это блеф. Нет таких сильных людей. Кто сильный, тот пробьется, понимаете? Сильные люди — это олигархи, это вот эти суперворы.

М.КОРОЛЕВА: Ну, тот, кто близок к власти, наверное, пробьется.

А.ПРОХАНОВ: Так вот это суперворы, которые сумели завладеть советским наследием, брошенным после 1991 года. Вообще, повторяю, самое страшное, что вот эти олигархи, которые сейчас идут в политику, которые становятся лидерами партий (некоторые олигархи), они же создали свои 20 миллиардов долларов на костях узников ГУЛАГа. Они все бранят сталинщину, они бранят сталинский строй. Они на костях узников ГУЛАГа создали свои миллиарды и лепечут о какой-то социальной справедливость. Вот, в чем мерзость строя.

М.КОРОЛЕВА: То есть, все-таки, были кости ГУЛАГа. Были, были.

А.ПРОХАНОВ: Были кости ГУЛАГа, были кости ГУЛАГа. И были кости 30 миллионов, павших на полях сражений. И есть кости миллионов не рождающегося или исчезающего населения России здесь. И есть та мерзкая опухоль, те твари, которые выходят за пределы всех человеческих представлений, которые паразитируют как на тех костях, так и на сегодняшних.

М.КОРОЛЕВА: Так. Ну вот у нас остается 2 минуты. Вот теперь скажите мне, все-таки, пожалуйста, потому что я так и не добилась от вас этого ответа. Вот, что такое для вас сейчас, спустя 20 лет, ГКЧП?

А.ПРОХАНОВ: ГКЧП — это последняя фаза спецоперации американцев по разрушению Советского Союза, после которой логичное совершенно наступило Беловежье и спуск красного флага с кремлевского дворца. И весь тот ад, в котором мы сегодня живем.

М.КОРОЛЕВА: То есть эти люди не были героями?

А.ПРОХАНОВ: Они не были героями. Это были милые, порядочные, во многом добрые люди, которых сыграли втемную, у которых не было проницательности. Как и у меня, грешного в ту пору.

М.КОРОЛЕВА: Ну что? Заканчиваем потихонечку.

А.ПРОХАНОВ: Ну, помолимся перед расставанием-то? Встретимся ли еще раз?

М.КОРОЛЕВА: Александр Андреевич, не знаю, не знаю. Видно будет.

А.ПРОХАНОВ: Ну, в путь.

М.КОРОЛЕВА: Журналист Александр Проханов — сегодня это было его особое мнение. Я — Марина Королева. Ну а что касается кардиограммы эфира, вы найдете это все уже на нашем сайте. Вот, Александр Андреевич уже смотрит.

А.ПРОХАНОВ: Все отлично, да.

М.КОРОЛЕВА: Там же Сетевизор. Счастливо.

А.ПРОХАНОВ: Счастливо.»