Туофикеа — общественные новости

Выросло уже целое поколение, которое родилось после этих событий, поэтому нелишне напомнить, что тогда происходило.

В ГКЧП были представлены, как сейчас выражаются, силовики – руководство армии, МВД, КГБ, а также консервативная часть партийного руководства. Формальным главой комитета был вице-президент СССР Янаев, но подлинным руководителем и мозговым центром – глава КГБ Крючков. Члены ГКЧП обратились к народу, предсказывая, что курс продолжения непродуманных реформ приведет к экономическому хаосу, утере политического суверенитета и распаду страны. «Воспользовавшись предоставленными свободами, попирая только что появившиеся ростки демократии, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой», – говорилось в их обращении.

Члены ГКЧП заявляли, что опираются на решения всесоюзного референдума, на котором подавляющее большинство граждан СССР высказались за сохранение страны, и что решения эти могут быть попраны новоогарёвским договором, который фактически превращал СССР в рыхлую конфедерацию типа будущего СНГ. Любопытно, что «демократы» Горбачёв и Ельцин были резко против обсуждения проекта союзного договора на съезде народных депутатов СССР, а консерваторы Янаев и Крючков – за.

В области практической гэкачеписты успели ввести цензуру на ТВ, радио и в газетах (но не сумели подчинить себе оппозиционную радиостанцию «Эхо Москвы») и ввели в Москву армейские подразделения и спецподразделения КГБ.

Дальнейшие события полностью подтвердили правоту предсказания из обращения ГКЧП к народу, но в те августовские дни еще очень многие питали иллюзии относительно того, что принесут стране рыночные и либеральные реформы, поэтому действия гэкачепистов были восприняты как посягательство на столь любимые многими, особенно в среде интеллигенции, идеалы демократии. Интеллигенция развернула пропаганду против ГКЧП и за тогдашнего лидера радикалов-либералов, уже обзаведшегося постом президента РСФСР Б. Ельцина. Белый дом, где находился Ельцин, превратился в центр сопротивления консерваторам, которых тут же объявили путчистами, осуществившими государственный переворот (что, как остроумно заметил А.Лукьянов, совершенно абсурдно: где и когда совершают госпереворот… ради сохранения существующего строя). На сторону Ельцина встали не только интеллигенты, но и националисты разных мастей (так, в числе защитников Белого дома был будущий кавказский террорист Басаев) и даже, как свидетельствуют очевидцы, представители криминалитета. «Братки» привозили «защитникам демократии» воду, еду, готовы были дать деньги и оружие, и это естественно: победи консерваторы, шансы бандитов на то, чтоб легализоваться через кооперативы, и выборы свелись бы к нулю. В том же обращении ГКЧП открыто говорилось, что реформы привели к валу экономических преступлений и что пора в этой сфере наводить порядок.

Гэкачеписты, несмотря на клеемые им ярлыки диктаторов, так и не решились или не смогли расправиться с лидерами оппозиции, что, вполне вероятно, обеспечило бы им успех предприятия (в пользу этого говорит опыт Тяньаньмынь). Они не выступили и против Горбачёва, что могло привлечь на их сторону консервативно настроенные массы простых людей, среди которых все больше распространялось недовольство политикой перестройки, олицетворенной для них в фигуре Горбачёва. Вместо этого гэкачеписты сначала вводили массы в заблуждение относительно некоей болезни президента, мешающей ему выполнять государственные обязанности, а затем вовсе отправились к нему в Форос с непонятной миссией.

Члены ГКЧП сделали ставку не на народ, которому скорее всего они не доверяли, а на армию и КГБ, и проиграли. Введенные в столицу войска не только не сыграли роли устрашающего фактора, а наоборот, лишь раззадорили либералов, тем более что они так и не сделали ни единого выстрела. Руководители соответствующих воинских подразделений и подразделений спецслужб отказались выполнить приказы непосредственных начальников – председателя КГБ СССР Крючкова, министра внутренних дел Пуго, министра обороны Язова, которые входили в комитет. Видимо, значительному количеству людей из высшего руководства Вооруженных сил СССР, КГБ и МВД СССР кругами Б.Н.Ельцина были сделаны предложения, от которых они не смогли отказаться – посты в правительстве новой постсоветской России, погоны генералов, теплые места в штабах. Не случайно ведь вызванный в Москву для выполнения приказа ГКЧП генерал-десантник Грачёв, перешедший на сторону Ельцина, впоследствии получил в правительстве новой России пост министра обороны…

Поражение ГКЧП стало реальностью вовсе не благодаря кучке интеллигентов и люмпенов на баррикадах у Белого дома, как утверждает официальная версия истории современной России, а вследствие массового предательства в рядах высшего и среднего офицерского состава армии, МВД и спецслужб СССР (как в России, так и в других республиках СССР), члены которого не стали выполнять присягу, данную советскому государству, и выбрали лагерь либералов и националистов.
Туманна и до конца до сих пор не ясна роль в этих событиях самого Михаила Горбачёва. Официальная версия гласит, что он был незаконно отстранен от власти, заперт в своей резиденции в Форосе, изолирован от внешнего мира и никак не мог повлиять на происходящее. Собственно, поэтому действия гэкачепистов и были квалифицированы как попытка государственного переворота и за это большинство из них попытались отдать под суд (хотя «дело» вскоре «развалилось»). Но всплывшие по прошествии лет подробности заставляют усомниться в адекватности официальной версии.

Начнем с того, что достаточно подозрительно выглядит неожиданный отпуск Горбачёва в самый разгар политического и экономического кризиса, который разразился в стране. По воспоминаниям функционера ЦК КПСС Легостаева в высших сферах сначала даже не верили, что в эти сумасшедшие дни, когда решалась судьба союзного договора, да и самого Горбачёва как Генсека КПСС, он вдруг взял и отбыл на отдых в Крым.

Затем, как теперь уже известно со слов множества свидетелей, никакой изоляции в Форосе не было. Работала телефонная связь, Горбачёв в любой момент мог переговорить с должностными лицами в Москве. Он мог также, позвонив в любое информационное агентство и в любое СМИ, опровергнуть информацию о своей болезни, высказать свое отношение к ГКЧП. Наконец, рядом с ним был в постоянной готовности президентский самолет, и никто не мешал Горбачёву по первому желанию покинуть Крым.

Не было никакого военного оцепления, как сгоряча сбрехнуло «Эхо Москвы» в те августовские дни, Горбачёв находился под защитой личной охраны численностью около 100 человек. В Москве его бы также никто не тронул, поскольку ГКЧП не выдвинуло против него никаких обвинений (напомню, гэкачеписты объявили, что президент болен, в таком случае по закону власть переходила к вице-президенту Янаеву – главе ГКЧП, заметим, и тут гэкачеписты, впоследствии обвиненные в перевороте, действовали в согласии с законом). Но ничего этого Горбачёв не сделал. Он стал обвинять гэкачепистов в госперевороте лишь потом, когда стало ясно, что их сценарий провалился. Более того, он начал тут же откровенно лгать о своем заточении, тем самым сняв с себя всю ответственность за происходящее.
Из всего сказанного можно предположить, что истинным инициатором действа под названием «путч» был сам Михаил Горбачёв, который втемную использовал честных и патриотически настроенных, но политически наивных консерваторов. В августе 1991-го противостояние двух полярных крыльев политической элиты СССР – консерваторов, сгруппировавшихся вокруг ЦК КПСС, ЦК КП РСФСР, а также глав армии, КГБ и МВД и либералов, сгруппировавшихся вкруг Ельцина, Яковлева и Межрегиональной депутатской группы, достигло крайней точки.

Если до этого Горбачёву удавалось методом сдержек и противовесов поддерживать конфликт между ними на вялотекущем уровне и таким образом стоять над схваткой, то теперь на фоне все углубляющегося кризиса в стране прямого столкновения было уже не избежать. И что самое неприятное для главного прораба перестройки, именно он должен был стать первой жертвой этого столкновения. Консерваторы из среды КПСС его ненавидели. В начале 1991 года 46 из 72 российских обкомов КПСС приняли решение добиваться созыва съезда и отставки Горбачёва с поста Генсека. Рядовые коммунисты завалили ЦК КПСС и КП РСФСР письмами с требованиями отставки Горбачёва. То же самое требование в лицо Генсеку высказал глава Компартии России Иван Полозков. Горбачёв подстраховался и добился избрания себя президентом СССР, что ставило его над партией, поскольку избрал его на этот пост Верховный Совет, но и популярность его среди народа по мере развала экономики падала, что не замедлило сказаться и на настроении депутатов.

Однако и либералы к Горбачёву любви не питали. Ельцин, не забывший своего унижения на пленуме, где он публично каялся перед Горбачёвым и просил его о снисхождении, просто его ненавидел. Для остальных же – А.Яковлева, Г.Попова и компании – он был «отработанным материалом», политиком старой обоймы, который лепетал что-то о демократическом социализме, когда они решились уже через шоковую терапию идти к «свободному рынку».

И Горбачёв, думается, решил дать совершиться войне «правых» и «левых», дабы одна группировка уничтожила вторую и он с легкостью смог бы оседлать потрепанного в схватке победителя. Собственно, уже давно многие участники и сторонники ГКЧП открыто говорят о том, что идея чрезвычайного положения принадлежала Горбачёву, но их никто не слушает, потому что это слишком не похоже на официальную версию, которая устраивает всех власть предержащих. Так, Анатолий Лукьянов в 2010 году в интервью «Независимой газете» заявил, что он лично присутствовал на тайном совещании в Ореховой комнате 28 марта 1991 года. Там по инициативе Горбачёва было принято решение о введении в СССР чрезвычайного положения, согласован с Горбачёвым состав госкомитета, было поручено группе офицеров КГБ написать обращение к народу. Так что Горбачёв отбывал в «отпуск» в Форос прекрасно зная, что произойдет 19 августа. Вряд ли мы когда-нибудь точно узнаем, каким образом ему удалось спровоцировать консерваторов. Возможно, он намекал им, что и сам не доволен тем, куда зашла перестройка, и пугал их приходом к власти Ельцина, который был для Горбачёва и консерваторов общим врагом.

Со своей стороны, консерваторы, которые были убеждены, что за ними армия и спецслужбы, а значит, реальная власть, может быть, желали использовать Горбачёва как орудие для предотвращения конфликта с Западом, где Горбачёв имел большое влияние, прежде всего на массы. Потому они и не отвернулись от него и не «повесили» на него ответственность за провал перестройки. Не будем также забывать, что многие гэкачеписты были либо прямыми назначенцами Горбачёва, либо людьми одной с ним номенклатурной группировки, ведь Горбачёва привел во власть сам Андропов – глава КГБ и идейный лидер пар­тийных пуритан.
С другой стороны, подталкивая консерваторов к решительным действиям, фактически встав у истоков ГКЧП, Горбачёв, скорее всего вел тонкую игру и с либералами. Как свидетельствует Легостаев, незадолго до августовских событий Яковлев начал во всеуслышание обвинять консерваторов, что они готовят «реваншистский демарш» и даже называл в числе реваншистов имя Шенина. В итоге Ельцин со товарищи были готовы к самому худшему в час Х, и во избежание ареста они скрылись в бункере Белого дома.

Следовательно, нашелся некто, сливший окружению Ельцина информацию о введении чрезвычайного положения и о готовящихся преследованиях либеральной оппозиции. А из числа тех, кто знал о ГКЧП и участвовал в нем, выгодно это было только лишь самому Горбачёву.
Но самое замечательное состоит в том, что Горбачёв сумел выторговать у консерваторов роль пассивного наблюдателя – «больного отпускника», который внешне ни в чем не участвует и наблюдает издалека за схваткой, ожидая, кто возьмет верх. Удивляет также, что Горбачёв добился того, что и гэкачеписты, и Ельцин формально действовали от имени президента СССР.

Гэкачеписты открыто заявили, что взяли власть лишь на срок «болезни» президента, что в общем-то предполагало, что президент в курсе всего происходящего, не возражает против мер ГКЧП и, «выздоровев», вернется к власти, и продолжит действовать в том же духе. Ельцин же и его сторонники позиционировали себя как защитников Конституции СССР, которую якобы грубо попрали гэкачеписты. Из этого логически вытекает, что они выступали и как защитники законно избранного президента СССР Михаила Горбачёва, которого якобы незаконно отстранили от власти «злые гэкачеписты».

На это и был расчет Горбачёва: при любом раскладе он должен был остаться у кормила высшей власти. Победи ГКЧП, он бы тут же «выздоровел», вернулся в Москву, гневно осудил «экстремистскую банду Ельцина, которая, прикрываясь лозунгами перестройки, подвела страну к гибели». Победи Ельцин, он тут же должен был объявить себя жертвой домашнего ареста, поблагодарить Ельцина и защитников Белого дома за твердость в отстаивании Конституции и в роли победителя вернуться в Кремль.

Но Горбачёв сам себя перемудрил. Он не учел того, что Ельцин будет готов ради пол­ноты власти в РСФСР пойти на тактический союз с националистами остальных республик и развалить СССР, так что он, Горбачёв, останется президентом без страны. Не предвидел он также и предательства Запада, который в конце концов сделал ставку на Ельцина, слив хитромудрого Горби, так как решил, что Россия, урезанная до границ XVII века, для него лучше, чем пусть и обновленный СССР.

Горбачёв вернулся из Фороса не победителем, как он мнил, а растерянным ничтожеством. А впереди был другой настоящий государственный переворот, который под шумок совершил Ельцин, отрешив от власти президента СССР и развалив вопреки решениям мартовского референдума Советский Союз.
Итогом последней интриги Генсека стал не только политический крах Горбачёва, который этот политикан вполне заслужил, но и распад нашей Родины…