Туофикеа — общественные новости

Незащищенность прав собственности, бюрократия, контролирующая вход на рынок, и избыток неэффективной госсобственности — три проблемы экономики России через 20 лет после ГКЧП, считает Евсей Гурвич.

Научный руководитель Экономической экспертной группы при правительстве РФ Евсей Гурвич: «ГКЧП — это был протест против реформ вообще». Фото: ИТАР-ТАССПутч, устроенный ГКЧП, не был попыткой сорвать какие-то конкретные реформы, в том числе экономические. Как считает научный руководитель Экономической экспертной группы (ЭЭГ) при правительстве РФ Евсей Гурвич, переворот был протестом против реформ вообще. За минувшие 20 лет страна и экономика существенно изменились. Неизменны две вещи: зависимость российской экономики от нефти и от государства, заявил эксперт в интервью BFM.ru.

—Каковы были экономические предпосылки ГКЧП?

—Главными предпосылками были не экономические, а политические. ГКЧП стал реакцией партийной номенклатуры на попытки реформ — и политических, и экономических. Экономически к этому времени было уже решено запустить частную собственность, было кооперативное движение, была свобода предприятий, хотя не все эти реформы оказались удачными. Предоставление свободы предприятиям привело к тому, что быстро росла зарплата, это, в свою очередь, привело к всеобщему дефициту, но все-таки ГКЧП был не протестом против каких-то конкретных реформ, а протестом против реформ вообще.

—Можно ли попытаться сравнить экономику СССР в 1991 году с современной Россией — с поправкой на географические изменения. Насколько, в частности, на Ваш взгляд, изменилась зависимость от экспорта энергоносителей?

—Экономика, как ни парадоксально, по объему производства не так сильно за это время изменилась. Мы с вами только недавно восстановили уровень производства 91-го года, но с точки зрения структуры экономики — изменения радикальные. Изменилась структура и производства, и распределения ВВП. С точки зрения производства, гораздо больше вырос сектор услуг, уменьшилась доля тяжелой промышленности. С точки зрения распределения, гораздо меньше распределение идет сейчас через государство, раньше все шло через государство. [Ныне] экономика стала более открытой, более свободной. Но при этом в основном сохранилась сырьевая ориентация. Просто использование доходов от экспорта сырья теперь другое. Раньше больше направлялось на ВПК, сейчас — больше на потребление. Раньше больше было накоплений, в том числе за счет доходов от экспорта, но сама по себе наша сырьевая промышленность сохранилась.

Экономика стала гибче, но по-прежнему пахнет нефтью

Радикально изменилась роль государства. Раньше она была всеобъемлющей, был Госплан, который планировал по всей стране для каждого предприятия, что оно должно произвести, какие ресурсы и от кого должно получить, планировал их зарплаты, издержки; был комитет цен, который устанавливал цены на всю продукцию и производственного назначения, и потребительские по всей стране. Сейчас всего этого нет. Тем не менее, после 2003 года государство частично восстановило свою значительную роль в экономике, хотя и в других формах, чем это было в 91-м году. Были созданы государственные корпорации, была реприватизирована часть частных компаний, то есть государство стало крупнейшим производителем в стране и контролирует достаточно большую часть нашей экономики. Это — с одной стороны. С другой стороны, государство сейчас принимает в значительной степени решения о том, кого допустить на рынок, и если говорить об иностранных инвесторах — то в масштабах страны; если говорить о региональных рынках, то на уровне соответствующего региона. То есть государство присвоило себе функцию выдавать допуск и запрещение работать на определенном рынке.

—Как вы можете оценить степень вовлеченности российской экономики в глобальную и уязвимость перед мировыми экономическими кризисами — тогда и сейчас?

—Россия сейчас в достаточно большой степени вовлечена в мировую экономику. Соотношение нашего экспорта, импорта к ВВП достаточно велико по международным меркам. Россия имеет полностью конвертируемый рубль. Сняты ограничения на капитальные операции, что, с одной стороны, помогает развитию, но, с другой стороны, создает риски, усиливает нашу уязвимость по отношению к колебаниям ситуации в мировой экономике. Хотя в Советском Союзе мы были гораздо более закрытыми от внешней экономики, но, по большому счету, все равно от нее существенно зависели. Я согласен с Егором Гайдаром, что фундаментальной причиной развала СССР стало падение цен на нефть. Брежневская экономика была возможна только при высоких ценах на нефть, которые были в 70-е годы и в начале 80-х. Когда они упали, наша экономика не смогла приспособиться к этому.

—Вы усматриваете подобные риски для российской экономики?

—Мы видели, что у нас происходит, уже два раза были кризисы. В 98-м году был локальный кризис, который начался в Юго-Восточной Азии, который очень сильно нас затронул в 97-98 году; в 2008 году был глобальный кризис. Наша экономика стала немного более гибкой, поэтому оба раза по-разному, но она пережила эти кризисы. Но высокая зависимость от цен на нефть для нас сохраняется.

С оглядкой на рейтинги первых лиц

—Какие выводы нынешнее руководство России должно было бы извлечь из событий августа 91 года?

—Любые реформы требуют существенной поддержки элит, но при этом, если элиты расколоты, то, по-видимому, требуется их обновление. Хотя это не просто, но, по-видимому, в этом — необходимое условие проведения реформ.

[По сравнению с 1991 г.] сейчас частично другая ситуация. Если раньше все решения принимались только внутри властных элит, то сейчас, несмотря на всю слабость нашей демократии, все-таки общественное мнение играет большую роль в принятии решений, чем тогда. Это проявляется, в частности, в том, что решения принимаются с оглядкой на то, как это скажется на политическом рейтинге первых лиц. Может быть, даже иногда это слишком большая оглядка, что вызывает элементы популизма. Например, в вопросе о пенсионном возрасте.

—Каковы, на Ваш взгляд, три главные экономические проблемы современной России?

—Незащищенность прав собственности, их условный характер, слабость признания обществом — поэтому [происходят] злоупотребления властями этой слабостью прав собственности. Это первая проблема. Вторая — то, что бюрократия контролирует вход на рынки и выход с рынков, у нас нет свободы рынков. Третья — это избыток неэффективной госсобственности.

—В случае наиболее негативного сценария развития мировой экономической конъюнктуры, возможно ли повторение политических событий 1991 года?

—Нет, невозможно. Не видно таких элит, которые были бы достаточно сильны, влиятельны.