Туофикеа — общественные новости

День 12 июня 1991 года, впервые ставший в России выходным, я провел на избирательном участке в роли наблюдателя. Расходились мы после подсчета голосов далеко за полночь. Где-то завыла собака. Коллега сказал: «Хоронит КПСС!».

Официальные результаты еще не были объявлены, но данные с одного участка не оставляли сомнений: Россия обрела своего первого президента, и им стал Борис Ельцин.

Почему именно он?

Отчего антикоммунистическое либеральное движение возглавил Ельцин, а не, скажем, блестящие интеллектуалы и ораторы Попов и Собчак?

Для интеллигенции Борис Николаевич всегда был недостаточно рафинирован. Обкомовское прошлое тоже внушало опасения.

Как говорил мне один московский знакомый, «Ельцин — это мой компромисс с моим народом».

Перефразируя знаменитую песню Высоцкого, люди говорили: «Ты, Миша, слышь, не трогай Ельцина! Какой ни есть, а он за нас!». С одной стороны похвала, с другой — признание: «какой ни есть».

Тем не менее, на каком-то этапе сделалось ясно: другого лидера нет.

Основных причин было три.

Во-первых, колоссальное впечатление произвело то, что Ельцин выступил против Системы, находясь на самом ее верху и пользуясь всеми мыслимыми и немыслимыми привилегиями.

Учитывая разницу в возрасте с Лигачевым, московский партийный секретарь имел все шансы достаточно скоро сделаться вторым человеком в государстве, если бы вел себя, «как положено».

Уж кого-кого, а Ельцина невозможно было заподозрить в том, что им движет комплекс неудачника.

У будущего президента на первых порах не было внятной идеологии и программы, зато он сделал то, о чем почти каждый советский человек тихо мечтал, да не смел: послал начальство на три буквы.

Во-вторых, происхождение и манеры Ельцина импонировали простым людям. То, что являлось недостатком с точки зрения интеллигенции, было достоинством в глазах народа. Как впоследствии говорили о Егоре Гайдаре, не может рассчитывать на популярность тот, кто употребляет слова «отнюдь» и «агностик».

В-третьих, россияне всегда сознательно или бессознательно были уверены, что работа во власти требует опыта пребывания в ней. Россия — не Венгрия, не Чехия и не Польша, где президентами выбрали профессора, драматурга и электрика. Как писал историк Игорь Бунич, королем может стать только крупный вассал, взбунтовавшийся против короля.

С чего все начиналось?

Автор идеи ввести в России пост президента неизвестен. Мысль, как говорится, витала в воздухе.

Годом раньше президентство было учреждено в СССР.

Многие историки считают роковой ошибкой Горбачева то, что он не пошел на всенародные выборы. Избрание Съездом нардепов, треть из которых, к тому же, представляла не граждан, а общественные организации, резко понизило его легитимность. Кого сделал президентом не народ, а верхушка, того и снять можно так же легко, и при почти полном безразличии общества.

По мнению экспертов, весной 1990 года лидер перестройки еще не растерял популярности и имел все шансы быть избранным, причем с хорошим результатом. Однако Михаил Сергеевич и его окружение остановились на ином варианте, а в объяснение заявили, что некогда проводить предвыборную кампанию, страна, дескать, без президента лишнего дня не проживет.

Когда президент появился, а страна осталась в прежнем «подвешенном» состоянии, рейтинг Горбачева начал неудержимо падать.

Вслед за Горбачевым один за другим стали объявлять себя президентами главы союзных республик. Пример подал узбекский руководитель Ислам Каримов, остающийся у власти и поныне.

Ельцин сразу определил свою позицию: президентские выборы в России должны быть, и обязательно будут всенародными.

До избрания Ельцина Председателем Верховного Совета РСФСР в мае 1990 года демократы являлись интернационалистами и недоверчиво относились к любому акцентированию «русской темы». Серьезным прегрешением Ельцина в глазах либералов, которое ему долго не могли забыть, стала встреча с активистами общества «Память» еще в бытность первым секретарем МГК КПСС.

Противопоставлять Россию остальным республикам и расшатывать несимпатичный им горбачевский Центр первыми стали консерваторы. Началось знаменитой речью писателя-«деревенщика» Валентина Распутина на XIX партконференции в июле 1989 года, продолжилось созданием Компартии РСФСР.

Когда лидером России стал Ельцин, демократы тоже принялись разыгрывать эту карту.

Слова «СССР» и «советский» вызывали отторжение, по крайней мере, у части общества, а слово «Россия» импонировало всем. Стали очень популярными призывы вспомнить о дореволюционных корнях, сожаления о «России, которую мы потеряли», рассуждения о том, что историческую Россию унизили, ограбили и «задвинули» ради интернационального коммунистического проекта.

Всенародное избрание президентом в сочетании с постоянными заявлениями, что он не претендует и никогда не будет претендовать на должность Горбачева, а желает служить исключительно России, стали со стороны Ельцина сильнейшим политическим ходом.

Репетиция августа

Референдум о введении в России поста президента состоялся 17 марта 1991 года, в один день с союзным референдумом о сохранении СССР. «За» высказались 69,85% принявших участие в голосовании (52,45% списочного состава избирателей), «против» — 28,01%.

Неискушенные в юридических тонкостях граждане с изумлением узнали, что, оказывается, результаты референдума не имеют прямого действия и должны быть утверждены Съездом народных депутатов РСФСР, которому предстояло собраться 28 марта.

Кампания по выборам депутатов в начале 1990 года шла еще до отмены 6-й статье конституции о руководящей и направляющей роли КПСС. Организованной оппозиции, по сути, не было нигде, кроме Москвы, Ленинграда и Свердловска. Большинство видных демократов годом ранее стали союзными депутатами, так что и выдвигать было особо некого. Во многих провинциальных округах выборы оказались безальтернативными.

В период противостояния Ельцина и Съезда газета «Аргументы и факты» опубликовала полный список депутатов с указанием, кто кем был до избрания. Перечень выглядел однообразно: «1-й секретарь», «2-й секретарь», «1-й секретарь», «2-й секретарь», изредка: «начальник УКГБ по такой-то области».

Мысль, что эти люди могут своими голосами перечеркнуть всенародное волеизъявление, приводила сторонников Ельцина в неистовство.

Между тем такая возможность была реальна. С открытым письмом против Ельцина выступили заместители председателя Верховного Совета Горячева и Исаев, председатели обеих палат Исаков и Абдулатипов и их заместители Вешняков и Сыроватко. Из руководства парламента лояльность его главе сохранил только первый заместитель Руслан Хасбулатов.

На день открытия съезда демократы запланировали большой митинг, который был санкционирован московской мэрией. Накануне 28 депутатов обратились к союзному руководству с просьбой «оградить их от давления толпы». Премьер Валентин Павлов запретил митинг и ввел в столицу войска и бронетехнику.

Сторонники Ельцина назвали распоряжения Павлова незаконными и неконституционными. На митинг на Манежной площади и Тверской пришли около 50 тысяч человек. Применить силу власти не решились.

28 марта впоследствии называли «репетицией августовского путча».

Политическое поражение противников Ельцина укрепило его позиции на съезде. Утверждение итогов референдума прошло гладко.

По мнению ряда исследователей, именно московские события вкупе с драмой у вильнюсского телецентра побудили Горбачева снова сделаться либералом и инициировать ново-огаревский процесс. Сторонники перемен продемонстрировали, что их не удастся принудить к повиновению без прямого жестокого насилия, которое являлось для Горбачева морально неприемлемым.

Кандидаты

За пост президента, кроме Ельцина, боролись еще пять человек: бывший союзный премьер Николай Рыжков, председатель Кемеровского облсовета Аман Тулеев, командующий Приволжским военным округом Альберт Макашов, мало кому известный лидер Либерально-демократической партии еще Советского Союза Владимир Жириновский и экс-министр внутренних дел СССР Вадим Бакатин.

Главная борьба развернулась между Ельциным и Рыжковым.

Три кандидата из шести стояли на коммунистической платформе. Генерал Макашов считался «ультра» даже по стандартам консервативного крыла КПСС, Тулеев строил кампанию на том, что не имеет отношения к номенклатуре, а представляет интересы провинции и «простых трудящихся».

Жириновский решал и успешно решил задачу самопиара, заняв третье место. В настоящее время он является единственным российским политиком, участвовавшим во всех президентских выборах, кроме выборов 2008 года.

Бакатин был уволен Горбачевым по настоянию партийных ортодоксов и приобрел среди демократов репутацию жертвы. По имеющимся данным, Ельцин предлагал ему баллотироваться с ним в вице-президенты, но Бакатин предпочел остаться верным бывшему шефу и выдвинулся по его просьбе, чтобы оттянуть у Ельцина голоса «умеренных перестройщиков».

В конечном итоге, он набрал 3,42% голосов — меньше всех остальных кандидатов. Неудача Бакатина показала, насколько поляризовано было общество, как непопулярны были тогда призывы к компромиссу и умеренности.

Накануне выборов по Москве ходил незамысловатый стишок: «Рыжков — коварная маска. Макашов — пистолет и каска. Тулеев — подсадная утка. Жириновский — глупая шутка. Бакатин — пескарь мелководный. Ельцин — президент народный!».

Вице-президент

Пост вице-президента был введен в СССР и в России не без оглядки на США: у американцев есть, значит, и нам надо.

Впоследствии Геннадий Янаев и Александр Руцкой причинили своим патронам немало неприятностей, после чего институт вице-президентства был, вероятно, навсегда вычеркнут из российской политической системы.

В штабе Ельцина кандидатуре на пост вице-президента придавали большое, как считал впоследствии сам Ельцин, избыточно большое значение. На самом деле, для избирателей имели значение только личности и программы главных кандидатов.

«Я кожей чувствовал, как напряженно ждут моего решения два человека: Геннадий Бурбулис и Руслан Хасбулатов, — вспоминал Ельцин. – Но ни один из них меня не устраивал. Я опасался чисто иррациональной антипатии народа. Меня не устраивал невыигрышный имидж обоих».

Кандидатуру Александра Руцкого предложили спичрайтеры Ельцина Геннадий Харин и Людмила Пихоя: боевой летчик с внешностью народного артиста, коммунист-реформатор, «афганец», роскошные усы, все женщины будут наши!

Николай Рыжков тоже взял в напарники «афганца»: генерала Бориса Громова.

Предчувствие гражданской войны

Советники Ельцина во главе с Бурбулисом уделяли особое внимание завоеванию победы уже в первом туре: не только для большей убедительности, но и потому, что над страной явно витало предчувствие гражданской войны. Требовалось быстрее закреплять успех и становиться легитимным президентом, а то между первым и вторым турами неизвестно, что случится.

Владимира Путина и Дмитрия Медведева критикуют за отказ от публичных дебатов с соперниками, что в странах развитой демократии считается непростительным высокомерием. Но, справедливости ради, надо сказать, что эту традицию в России заложил Борис Ельцин. Он проигнорировал «круглый стол» кандидатов на Центральном телевидении и уехал в Саратов.

Короткую кампанию Ельцин провел, опираясь на свои главные козыри: безошибочную интуицию и невероятный драйв.

В мае он приехал в Кемерово, где встретился с шахтерами и подписал распоряжение о передаче шахт Кузбасса под российскую юрисдикцию. Потом вместе с Тулеевым, свитой и тележурналистами отправился на берег реки Томь. Температура воды не превышала пяти градусов.

Внезапно Ельцин предложил искупаться. Тулеев замялся, а будущий президент одним махом разделся и поплыл мощными гребками. В толпе послышалось: «Интересно, а нырнул бы сейчас Михаил Сергеевич?».

Как вспоминал помощник Ельцина Лев Суханов, выражение лица у Тулеева сделалось траурным.

Победа

На выборах Ельцин набрал 45 млн 552 тыс. 041 голос, что составило 57,3% принявших участие в голосовании. Ближайший соперник Рыжков получил 16,85%.

Ельцин стал первым всенародно избранным главой российского государства за всю его историю.

10 июля состоялась инаугурация.

«Невозможно передать словами душевное состояние, которое я переживаю в эти минуты. Нет выше чести, чем та, которая оказывается человеку народом, нет выше должности, на которую избирают граждане государства. Я с оптимизмом смотрю в будущее и готов к энергичным действиям. Великая Россия поднимается с колен!» — заявил Ельцин после принятия присяги.

«Ельцин выглядел внушительно — высокий, широкоплечий, седовласый. Отец нации. Поздравлявший его Горбачев выглядел неуверенным и неловким», — вспоминал Леонид Млечин.

«Какие амбиции и простодушная жажда скипетра! — сказал Горбачев своему помощнику Георгию Шахназарову. — Как это совмещается с политическим чутьем — ума не приложу. Однако, черт знает, может быть, именно в этом секрет? Царь и должен вести себя по-царски. А я вот так не умею…».

Ельцин произнес слова присяги «в присутствии» папок с текстами конституции РСФСР и Декларации о государственном суверенитете России, но не возлагая на них руку, и принял патриаршее благословение. Хор исполнил «Славься» из оперы Глинки «Жизнь за царя». От имени депутатского корпуса нового президента поздравил актер Олег Басилашвили.

Наблюдатели обратили внимание на два обстоятельства. Во-первых, по православным канонам, президент должен был поцеловать благословляющую руку патриарха, но то ли не догадался, то ли не захотел. Во-вторых, в отличие от американского протокола, вице-президент Руцкой не принимал присягу вместе с Ельциным, а сидел в зале.

Суд истории

На другой день праздник закончился. Начались будни.

Ельцин не сумел, да и не мог накормить всех веривших в него пятью хлебами и двумя рыбами. Никогда больше не будет он так популярен, как в 91-м. Уже через год толпа, восторженно скандировавшая его имя, принялась кричать: «Банду Ельцина под суд!» и писать на плакатах: «Превратим всенародно избранного во всенародно изгнанного!».

Но «изгнать» ни у кого не получилось. Ельцин выиграл все выборы, включая последние, в которых не выступал сам, передал власть человеку, которого захотел видеть преемником, и ушел непобежденным.

Несмотря на «путинские заморозки», в главном Россия продолжает жить «по Ельцину».

Сегодня народ России расколот в отношении своего первого президента.

Но и Джорджу Вашингтону современники предъявляли разные претензии. Зато через 250 лет каждый школьник помнит одно: это человек, который основал Соединенные Штаты Америки.

А фамилию второго президента США знают только узкие специалисты.