Туофикеа — общественные новости

«Мы теперь выбиваемся из сил, чтобы перевести пророков на наш родной язык, — писал Мартин Лютер, усердно работая над переводом Библии в замке Вартбург — том самом, где явился ему дьявол, и он бросил в него чернильницей. — Милосердный Боже! Какой громадный и тяжкий труд заставить говорить по-немецки еврейских писателей, которые так противятся этому и не хотят подражать варварскому языку немцев».

Я не помню, когда я впервые раскрыл Библию. Наверно, уже в отрочестве. В семье у нас такой книги не было. Но отдельные фрагменты текста, ее сюжеты, ее афоризмы исподволь вошли в мое сознание гораздо раньше, в оболочке светского искусства, да и просто разговорной русской речи. Я пленялся своеобычностью языка и не задумывался над тем, что ведь это перевод. Когда я впервые всерьез взялся читать Писание, я понял, что многое уже прочел в отраженном свете русской культуры.

И вот теперь, когда в России царят декоративная псевдодуховность и показное благочестие, а опереточное войско хоругвеносцев обращается в отвратительных охотнорядцев, вдруг словно распахнулось окно, обращенное в умытый свежим летним дождем сад, — издан новый полный русский перевод Библии.

Даже не верится, что такое возможно в наше суетное время. Группа филологов под эгидой Российского библейского общества трудилась над проектом 15 лет. За эти годы Россия и мир основательно и необратимо изменились. А переводчики подвижнически корпели над древними текстами, дабы приблизить нас к их первозданной простоте и неистовой страсти. Как знать, быть может, постигавшие современное человечество беды и напасти сродни ветхозаветным открыли им новые смыслы откровений и пророчеств.

Перевод публиковался по мере готовности отдельными книгами. Но российское общество интереса к ним, увы, не проявляло. Русская православная церковь, понимая, что обойти этот титанический труд молчанием невозможно, удостоила его своей оценки в документе под названием «Отношение Церкви к существующим разнообразным переводам библейских книг», который был разослан в феврале этого года по епархиям для дальнейшего обсуждения. Из современных «разнообразных переводов» циркуляр упоминает только этот. «Опыт указанных авторских переводов, не претендующих на церковную значимость, — говорится в документе, — может оказаться востребованным при подготовке новых переводов Писания Русской Православной Церковью». И только. Иными словами, РПЦ не признает перевод РБО равноценным синодальному.

А далее следует ссылка на резко негативные рецензии митрополита Илариона (Алфеева), нынешнего председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, на переводы Евангелий и Павловых посланий, выполненные магистром богословия Валентиной Кузнецовой. Мнение отца Илариона исчерпывающе выражено уже в заголовке: «Язык Учителя и жаргон кабака». «Когда знакомишься с подобными текстами, — распекает высокопоставленный рецензент переводчика, — по временам возникает ощущение, будто ты не Священное Писание читаешь, а присутствуешь при перебранке на кухне коммунальной квартиры… Священный текст низводится на площадный, базарный, кухонный уровень». Священный-то он священный, но ведь это синодальный перевод поднял его на котурны, а оригинал написан не на классическом древнегреческом, а на его позднем простонародном варианте — койне. О. Иларион напоминает пушкинского Сальери, возмущающегося «надругательством» уличного скрипача над высоким искусством.

Я тоже иногда недоуменно спотыкался на некоторых словах и оборотах, но радости и удовольствия получил от переводов РБО несравненно больше. Сказать заново то, что затвержено с пеленок, — для этого нужна творческая дерзость. «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» — что может быть хрестоматийнее? «Как счастливы те, что бедны ради Господа! Царство Небес — для них», — переводит Кузнецова. Обращаясь к Иуде, за спиной которого стоят стражники, Иисус вопрошает языком синодального перевода: «Друг, для чего ты пришел?» В новой версии эта фраза звучит совсем иначе: «Так вот для чего ты пришел, приятель?»

Вот еще пример, один из самых пленительных.

Синодальный перевод:

Они подобны детям, которые сидят на улице, кличут друг друга и говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам плачевные песни, и вы не плакали.

Перевод Кузнецовой:

Они похожи на детей, которые сидят на площади, и одни кричат другим: «Мы хотели играть с вами в свадьбу, а вы не плясали». — «А мы хотели играть в похороны, а вы не плакали».

Нужно иметь зачерствевшее сердце и оглохшую душу, чтобы не почувствовать очарование второго отрывка.

Иронически возразила суровому судие известный знаток Нового Завета Ирина Левинская: «Я была бы рада, если бы отец Иларион дал мне знать, где находятся площади, базары и кухни, которые говорят таким языком».

Отдельное спасибо переводчикам за обновление лексики — за то, что заменили «гусли» арфой, совершенно неуместных в Римской империи «воевод» — преторами, «темничного стража» — тюремщиком. Во многих случаях такая замена стала результатом уточнения смысла, иногда остро актуального. Известно, например, какая в синодальном переводе царит путаница с понятиями «блуд», «блудодеяние», «любодеяние», «прелюбодеяние», порой в пределах одной фразы. Православные батюшки ничтоже сумняшеся толкуют Писание всяк на свой лад. Но есть супружеская измена, а есть секс вне брака или до брака. Кто такая блудница? Продажная женщина, проститутка, почти везде переводит Кузнецова, а в ее версии Апокалипсиса ангел называет Вавилон Великой Шлюхой. В Библии нет запрета на добрачный секс, и перевод Кузнецовой это еще раз подтверждает. «Что касается невест, у меня нет повеления от Господа», — говорит Павел в 1-м послании к Коринфянам.

Андрей Графов перевел знаменитый зачин Екклезиаста «суета сует, всё суета» как «пустая тщета, всё пустое». Можно не соглашаться с его пониманием суеты как активной деятельности и тщеты как бездеятельности (он объясняет выбор слова в особом примечании), но когда он вместо синодального «томление духа» переводит «погоня за ветром», тут не поспоришь: перевод не только совершенно точный, но и почти идеальный по смыслу.

Возможно, именно в этом одна из причин неприятия православными пастырями новой Библии — прояснение неясного, совлечение мнимотаинственного покрова для них означает десакрализацию текста.

Христианские форумы полны размышлениями мирян над словами Писания. Читателя нового перевода Библии ждет множество больших и малых открытий. Самые пытливые обратятся к авторитетным комментариям, будут сверяться со словарями, с переводами на другие языки — сколько пищи для ума, не скованного угрюмым начетничеством!

Новая Библия могла бы стать предметом и поводом широкой общецерковной дискуссии, которая так необходима Русской православной церкви, да и светской России тоже. Могла бы — но станет ли?

Уже цитировавшаяся рецензия о. Илариона на перевод посланий Павла, опубликованная в Журнале Московской патриархии, официальном органе РПЦ, заканчивается директивной фразой: «Настоятельно рекомендуем читателям продолжать пользоваться синодальным переводом посланий апостола Павла до тех пор, пока не появится более достойный, более точный и более современный перевод. А труд В.Н. Кузнецовой предлагаем считать неудавшимся экспериментом». В документе же об отношении РПЦ к новым переводам Библии сказано так: «Само собой разумеется, что работа по созданию текста, претендующего на общецерковную значимость, возможна только под эгидой Священноначалия Русской Православной Церкви и предполагает общецерковную апробацию подготавливаемых текстов». В связи с этим РПЦ намерена издать «нормативный документ», после которого, надо полагать, любые самостоятельные попытки переводчиков превратятся в пустую тщету и погоню за ветром… виноват — в суету сует и томление духа.