Туофикеа — общественные новости

Коррупция чрезвычайно живуча, порой кажется непобедимой, но она контролируема, считает Иосиф ДИСКИН, доктор экономических наук, профессор Высшей школы экономики, сопредседатель Совета по национальной стратегии, председатель комиссии Общественной палаты РФ по развитию гражданского общества. Прищемить хвост коррупции позволит изменение оценки труда чиновников.

– Иосиф Евгеньевич, Вы предлагаете альтернативную систему оценки труда чиновников. По законопроекту, подготовленному в Министерстве экономического развития, размеры премий будут рассчитываться на основании оценок, как в школе. Выставлять их будет в конце каждого месяца специальная комиссия. Что в этом плохого? Исполнительного чиновника поощрят, лентяя – рублём накажут. Появится конкретный стимул.

– Министерство экономического развития совершенно справедливо озаботилось повышением эффективности деятельности чиновников и методами её оценки. Радует, что не пошли формальным путем. Просто ставить баллы губернаторам – дело безнадёжное. Решено, что их работу оценят люди, компетентные в этой области. И это правильно. У нас ведь сегодня какая проблема? Всё оценивает начальник. В силу этого не исключены вкусовщина, опасения, как бы подчинённый не оказался более энергичным, талантливым и не подсидел. Эмоции играют роль и т. д. Словом, бездна субъективности! И она парализует активность людей. С одной стороны, руководство не всегда объективно, а самое главное – субординация и кастовость блокируют конечную, справедливую оценку. В связи с чем Министерство экономического развития право, когда говорит, что в оценке труда чиновников должны принять участие члены общественных советов при соответствующих министерствах и ведомствах.

– Но если всё так складно, в чём же ваши расхождения с Минэкономразвития?

– Слава Богу, с Министерством экономического развития мы легко ведём диалог. Но чтобы не бить по хвостам, когда появится нормативный документ, коррективы лучше заранее обсудить. Идея-то правильная, но глупо проводить оценку работы ежемесячно. Возражение первое: чиновник будет думать только о том, как набирать баллы, и избегать вопросов, решение которых выходит за рамки месячного срока. А ведь никакая серьёзная работа в это время не укладывается.

Второе: нельзя распространять эту систему на всё чиновничество. Почему? Есть чиновники-исполнители, которые не принимают никаких решений, а лишь выполняют указания начальства, и у них нет повода проявлять инициативу. А раз так, зачем выстраивать столь громоздкую систему оценки? Вполне достаточно существующей аттестации. Внедрение новой системы оценки труда имеет смысл в отношении руководителей, которые принимают самостоятельные решения. Вот здесь в расчёт берётся и мнение коллег и подчинённых, которые в курсе того, берёт-не берёт, берёт не по чину или вымогает и т.д., и, конечно, представителей конечного потребителя.

– А кто такие «представители конечного потребителя»?

– Это члены общественных советов, но так как они существуют далеко не везде, то предлагаемая система предполагает их создание не только при федеральных министерствах и ведомствах, но и на региональном уровне. С моей точки зрения, такая конструкция должна пронизывать всё общество. Крайне важно предусмотреть ежегодные слушания в федеральных и региональных общественных палатах. Именно там представлен конечный потребитель услуг. Я не считаю, что граждане смогут оценить, например, Атомнадзор. Для каждой группы чиновников надо создавать свою конфигурацию комиссий.

– Кто тогда представляет общественные советы?

– Эксперты, хорошо разбирающиеся в нюансах работы того или иного чиновника, а также в условиях, в которых те действуют. Это особенно важно. Но в целом про систему и отрасль надо спрашивать у конечных потребителей. Общественные слушания должны обязательно предусматривать сбор социологических данных с оценкой представителей ключевых групп и разговор по так называемому «гамбургскому счёту».

– Что Вы имеете в виду?

– Если на муниципальном уровне денег три копейки и их не хватает ни на что, выговаривать чиновникам: мол, такие-сякие, не починили дороги, – бессмысленно. Значит, претензии не к ним, а к региональным властям, которые при распределении средств не дали муниципалитетам ничего. Это претензии и к федеральному центру, который выстроил такую систему налогообложения и финансовых полномочий, при которых на местах ничего нельзя сделать. Эти нюансы важно отделить, по выражению Владимира Владимировича Путина, как мух от котлет. Прежде всего для того, чтобы понимать, за что спрашивать справедливо, а за что – нельзя. А то получится, что кого судят – на того и шишки валятся. Безобразие, когда региональные и муниципальные проблемы решаются высшей властью.

– По каким всё-таки критериям будут оценивать работу чиновников?

– Раз в квартал выстраивается так называемый социологический каркас. Проявлял ли работник инициативу? С какими предложениями выступал по решению проблем? В какой мере выполнял должностную инструкцию? (Заодно это поспособствует очистке должностных инструкций – они ведь, как правило, пишутся, чтоб «вообще были», а не для того, чтобы ими руководствоваться.) Следующий этап оценки – как чиновник отвечает на обращения граждан. Например, у него обнаружат 20 писем, которые лежат 4–5 месяцев, в то время как он обязан ответить в 30-дневный срок.

– И что с того? Чиновник это усвоит и будет слать отписки не в месячный срок, а с опережением – в течение недели.

– Да, и таких примеров уже предостаточно. Я в силу своих полномочий обращаюсь в прокуратуру по поводу того, что нарушены права двух с половиной тысяч москвичей. А мне из прокуратуры присылают отписку: если считаете, что права нарушены, обращайтесь в суд. На это я отвечаю заместителю генерального прокурора Звягинцеву: давайте при таком отношении ваше ведомство ликвидируем, раз у него нет квалифицированного суждения, нарушены права граждан или нет. Тем более, по закону «О прокуратуре» это её прямая обязанность. Если государево око не выполняет работу, может, оно не нужно?

Чтобы поднимать вопросы и на таком уровне, для более действенного реагирования в оценочные комиссии должны входить как чиновники, так и потребители государственных услуг. В общественном совете будут решать, нужна ли нам прокуратура, которая так себя ведёт, либо назрели перемены. Когда реальная практика начинает фактически проверять, работают ли законы, должностные инструкции, нормативные акты, тогда подключается система общественного контроля.

– Но ведь и она может завязнуть в коррупции, напридумывать заведомо невыполнимых требований.

– Для этого идёт работа над законом об общественном контроле. В нём как раз и будут определены полномочия различных систем, в том числе общественных советов и общественных палат. Без контроля конечного результата даже самые нравственные люди быстро вступают на путь, далёкий от добродетелей.

– Не превратится это всё в формальность?

– Она появляется тогда, когда участники подходят к делу формально. Но при этом надо понимать, что потом-то наступают слушания в общественной палате, где им говорят: ваше ведомство работает хрен знает как, увольнять вас надо. И начальник задумывается, стоит ли формально подходить к работе или пора повысить требовательность к чиновникам нижестоящего уровня. Какие у руководителя перспективы, если на слушаниях огласят следующее резюме: план стратегии развития города чёрт знает какой, меры по инвестиционному климату не принимаются, вокруг ворьё, инвесторы бегут?..

Хотя нововведения планируется ввести в 2012 году, я рекомендовал бы сначала обкатать их в нескольких регионах, ведомствах. Это непростая история. Нужно накопить опыт, методику, подготовить специалистов, которые будут этим руководить, а потом учить всю страну. По крайней мере, мы рассчитываем, что заниматься этим будут подготовленные люди.

– Иосиф Евгеньевич, Вы действительно считаете причиной коррупции то, что оценка труда чиновников полностью оторвана от результатов их деятельности?

– Самая большая коррупция сосредоточена в двух точках – в ЖКХ, там ад кромешный и плюс к тому ещё бандиты, и в больших инфраструктурных проектах. Не зря же мафия всегда брала на себя строительство автомобильных дорог и жилья. Там, где не всё прозрачно и не во всём разберёшься, можно жирно украсть.

– Под силу нам всё там расчистить?

– Да! Нужна политическая воля высшего руководства. И второе – система персональной ответственности за принятые инвестиционные решения. Строительство мостов, дорог – штука трудная, там невозможно всё предусмотреть и предугадать. Представьте себе: начали строить дорогу – на пути вылезла какая-нибудь подземная речка и т. д. В любых инфраструктурных проектах существуют непредвиденные риски, так же как и в высоких технологиях. Для этого и нужен содержательный анализ, предусматривающий и риски, и возможность жульничества. Их надо уметь отличать, иначе люди работать не будут.

– Исправит ли ситуацию с коррупцией новая оценка труда чиновников? В образцово-бюрократической Германии или США, где без общественного слушания и плюнуть нельзя, всё равно берут.

– Поймите, невозможно одну часть вытащить из целого. Это как карточный домик. Нельзя тащить только снизу. Нет мысли, что всё будет легко и безоблачно. Но надо что-то делать, чтобы началось улучшение. Ведь если каждый случай коррупции в Европе и США – это национальное потрясение, то у нас это национальное обыкновение. Дело в том, что нельзя победить коррупцию совсем, но можно взять её под контроль, чтоб она не составляла 7% ВВП! В стране разворовывается три триллиона рублей, или 100 миллиардов долларов, ежегодно! Такого ни одна экономика не выдержит. Если раньше это компенсировалось высокими темпами роста, то сейчас они замедлились и ноша стала для экономики попросту непосильна. Но нужно понимать, что низовая коррупция – это одна история, она не такая большая и не очень-то влияет на ситуацию в целом. А вот удорожание инфраструктурных проектов и ЖКХ бьёт по самым малообеспеченным, уязвимым слоям населения. И это уже становится предметом социальных напряжений. Инфраструктурные проекты оказываются неэффективными, не окупаются, и экономика начинает проседать. Верхняя коррупция начинает дезориентировать стратегическое развитие страны, её систему приоритетов.

– А может, к российской бюрократии надо приспособиться?

– Драма в том, что российскую бюрократию от иностранной отличает такой уровень благосостояния, что технологии, разработанные в других исторических обстоятельствах, не работают. Нужно придумывать свои. Пока не выстроим инструментальные цели, нам не с чем сравнивать деятельность нашей бюрократии.

– Пока этого нет, куда податься потребителю услуг, недовольному работой чиновников?

– Уже есть опыт, и очень успешный. Не просто объективные, но ещё и принципиальные люди. Например, служба технического надзора, которая разгромила команду взяточников. В Общественной палате мы внимательно следим за этим.

Если гражданина не устраивает, как управляют городом, ему стоит обратиться в совет муниципального образования, недоволен субъектом Российской Федерации – в общественную палату региона.