Туофикеа — общественные новости

Его блестящие победы принесли Украине славу, но его дипломатия отобрала у нее свободу. В отличие от Мазепы легендарный атаман разбил русских под Полтавой, но посадить на трон в Москве своего царя ему так и не удалось.

Хотя москвичи когда-то признавали, что именно рука запорожского кошевого отогнала от белокаменной самого Наполеона Бонапарта.

Бей своих, чтобы чужие боялись!

Возвращаясь из удачного похода на Крым, кошевой атаман Запорожской Сечи Иван Сирко приказал остановиться всему войску с ясырем у Черной долины на отдых. Но душа запорожского атамана не знала покоя. Он видел, что не все его освобожденные земляки радуются избавлению от татарской неволи. Было немало таких, кто уже имел детей от иноверцев, «побусурманились» и скучали за Крымом, кляня запорожцев за то, что те ведут назад в Украину.

Сирко, человек глубоко религиозный, был шокирован: «Как дальше жить, если украинцы так легко забывают родину и становятся не только ляхами и московцами, но и врагами Христа — бусурманами»?

Разгневанный кошевой велел собрать все семь тысяч освобожденных и объявил, что никого насильно в Украину возвращать не будет, и каждый волен сам решать свою судьбу. Три тысячи человек не раздумывая покинули запорожский лагерь и пошли назад в Крым.

Атаман невозмутимо дождался, когда они скрылись из виду, и призвал к себе несколько сотен самых молодых казаков, велел им седлать коней, догнать «оборотней» и вырезать всех до одного. Сам кошевой неспешно тронулся следом, чтобы проверить, как молодежь выполнит его задание.

Когда он подъехал к Черной долине, та уже вся была завалена изрубленными телами. Иван Сирко в задумчивости молвил: «Простите мне, братья мои! Но лучше вам спать здесь до страшного суда Господня, чем расплодится в Крыму на безголовье родной вашей земле, а себе без святого креста на вечную погибель!»

Сирко возвратился на Сечь не только с освобожденными христианами. Было еще шесть тысяч пленных татар. Кошевой часть ясыря отослал гетману Самойловичу, а остальных оставил на выкуп. Отпуская невольников, Сирко переслал с ними подписанное Сечевой радой 2 сентября 1675 года пространное письмо, в котором ненавязчиво укорял крымского хана за предыдущее вероломное нападение на Сечь.

Этот исторический эпизод весьма характерен для биографии знаменитого кошевого. Есть даже легенда о том как Сирко помог бедной татарской женщине. Когда запорожцы угнали из ее аула скот, она, явившись к Сирку с маленькими детьми, пожаловалась, что у нее забрали единственную и к тому же отсуженную за большие деньги корову. «Чем же мне кормить своих детей?» — обратилась она к атаману.

Сирко тут же возвратил весь угнанный табун и приказал всему аулу помогать бедной женщине, да еще дал на одежду детям денег с приказом, чтобы они, как вырастут, не воевали с казаками.

Если в сношениях с иноземцами Сирко часто проявлял такт и даже милосердие, то для украинцев его «рассудительность» чаще всего оборачивалась трагедией.

Ревнитель веры

Пожалуй не было человека, который бы пользовался таким доверием в запорожской казачьей вольнице как Иван Сирко. Его переизбирали по крайней мере 12 раз, что является своеобразным рекордом.

В трагический период Руины, после смерти гетмана Богдана Хмельницкого, когда Украину раздирали на части междоусобицы и соседние государства, Иван Сирко одержал потрясающее количество побед в боях и походах. Знаменитый исследователь запорожского казачества Дмытро Яворницкий насчитал их как минимум 55.

Особенно успешной была его борьба с извечными противниками запорожцев — турками и татарами. Теперь уж сложно выяснить причину всепоглощающей ненависти кошевого к «бусурманам». Сохранилась лишь легенда. Согласно ей, маленький Иван Сирко родился с зубами и старая бабка-повитуха предсказала: «этот будет грызть всех…».

Но впервые в истории Иван Сирко появляется именно как защитник родной земли от крымской орды. В конце 1653 года, после битвы под Жванцем, крымский хан Ислам-Гирей ІІІ и украинский гетман Богдан Хмельницкий в очередной раз не сумели распорядится победой: польская армия выскользнула из окружения, а ордынцы занялись грабежом подольских земель, угоняя в неволю мирных жителей. Тогда и вступился за своих земляков винницкий полковник Иван Сирко, который отбивал «ясырь» у крымчаков. С тех пор борьба против турок и татар стала делом его жизни.

Именно после Жванца и не без помощи полковника Сирко альянс казаков и татар окончательно развалился. На первое место среди союзников Украины выступило Московское царство, до тех пор державшееся в тени.

После Переяславского договора и особенно после смерти Хмельницкого вмешательство Москвы во внутренние дела Украины стало особенно навязчивым. Приемник Хмельницкого, гетман Иван Выговский желал разрыва кабального договора с российским царем и вновь сблизился с Крымским ханством. К тому времени в Украине уже вовсю бушевала гражданская война. И Сирко в ней поддержал противников Выговского.

После разгрома московской армии под Конотопом объединенным казацко-татарско-польским войском, кошевой Сирко осуществил серию вторжений в Крым и Ногайские кочевья, чем окончательно погубил победоносную, но чрезвычайно шаткую антимосковскую коалицию.

Союзники бросили Выговского, а гетманом стал сын Хмельницкого — Юрий. Новый гетман под давлением левобережных полков, где господствовали пророссийские настроения, подписал 14 статей нового Переяславского договора. Так Украина стала автономной территорией в составе Российской империи.

Среди прочих подписей под этим договором стоит и росчерк Ивана Сирко. Однако за него на самом деле подписался Юрий Хмельницкий. В то время это было в порядке вещей: многие подписывались или не своей рукой или под чужим именем.

С точки зрения православия такая подпись была незаконной и, таким образом, обличенные властью державные мужи спасали свои души от ответственности. К тому же Сирко хоть и держался тогда промосковской линии, был приверженцем конфедерации.

В многочисленный опустошительных для Украины войнах запорожцы атамана Сирко продолжали фанатично рубиться с крымской ордой. Но это уже была не война, а взаимное истребление, замешанное на кровной мести.

В хитросплетениях тогдашней политики ревнитель веры Сирко чувствовал себя явно не в своей тарелке. Почему-то православные гетманы, которых он поддерживал, часто подписывали договоры не только с Крымским ханством, но и с Османской империей.

Интересно, что некрещеных калмыков, вассалов московского царя, Сирко врагами не считал. В 1661 году он вместе с ними ходил на Крым и взял Перекоп. До царя доходили вести, что калмыки с охотой воевали под началом «запорожского гетмана»: «служить с Сирком рады, а с иными полковниками ни с кем служити не хотят».

Поражение от христианской сабли

Через два года Сирко со всеми запорожцами попал под влияние очередного претендента на гетманскую булаву — Ивана Брюховецкого. Тот умело сыграл на чувствах запорожцев, выставляя первенство Сечи над гетманской столицей Чигирином. На знаменитой Черной Раде в Нежине при поддержке казацкой бедноты-сиромы Брюховецкий стал гетманом. Русский царь облагодетельствовал своего нового вассала первым в Украине боярским титулом.

Расплатой запорожцев была братоубийственная война с правобережным гетманом Павлом Тетерей, которого поддержали поляки. Гражданская война не прибавила славы атаману Сирко. После впечатляющей череды побед на Черкащине, запорожцы потерпели несколько досадных поражений от одного из лучших польских полководцев Стефана Чарнецкого. Враги взаимно ненавидели двух лучших полководцев своего времени. Поляки высмеивали Сирко, поскольку таким именем называли лишь псов. В свою очередь казаки также прозывали Чарнецкого «рябым собакой» из-за его эпатажного наряда из тигровой шкуры.

В одном неудачном бою с поляками под Городищем Сирко был тяжело ранен. На этом его поход на Правобережье закончился, и он надолго осел на Харьковщине, где в награду ему дали полковничью булаву. Но страшные рубленые следы на его костях остались — возможно это отметины польской сабли, а может быть и украинской.