Туофикеа — общественные новости

У нас есть максимум три года, за которые мы должны создать совершенно другую модель.

Доклад Председателя Движения развития Юрия Крупнова на общественных слушаниях «Научные центры и политпартии о проектах развития России», организованных Общественным Комитетом «За честные выборы!»

Москва, 18 августа 2011 г.

Я очень признателен организаторам данного мероприятия. Мне кажется, инициатива по проведению подобных слушаний крайне важна. Потому что партия, какая бы она ни была, даже просто по латинскому происхождению этого слова, всегда часть, она отражает представления определенной части общества, большой или маленькой. И это очень важно само по себе. Очень важно и участие тех партий, которые еще не зарегистрированы, потому что это возможность донести точку зрения людей, которые не хотят идти в другие партии.

Но мне кажется, что все партии и все население, народ, если мы сумеем состояться как народ, все-таки должны видеть сквозные, межпартийные, надпартийные процессы. Потому что иначе нам не выстоять как цивилизации, как стране. Это ни в коем случае не отрицает партийную позицию, партийную четкость и жесткость. Но только в ансамбле позиций, в консолидации позиций, часто очень разных и даже противоречивых, мы сможем кардинальном изменить ситуацию и вытащить страну из очень глубокой деградационной ямы, в которой она оказалась за последние 20 лет.

В настоящее время в Движении развития обсуждается такая формула, как «Катастрофа-2014». Эта формула, к сожалению, связана не с пессимистическим воззрением на происходящее, а с тем, что мировой кризис, который еще, собственно, не начинался, сейчас только разворачивается. В результате усилий мировых элит этот кризис можно задержать на год — два — три, потому что необходимо воспроизвести политическую систему США, иначе этот кризис будет совершенно неконтролируем и хаотичен. Но к 2014 году дальше удерживать ситуацию уже не удастся. Будет серьезный спад спроса, будет серьезная девальвация одновременно с рецессией и стагнацией, то есть жесткая стагфляция. И уровень жизни населения, прежде всего, в наиболее развитых странах мира, резко упадет. Упадет он и в России.

Я уверен, что в 2013 году, не позже, будет серьезное падение по цене на нефть и на газ и сокращение возможностей для России жить за счет углеводородов. И в этих условиях это наше конкурентное преимущество может превратиться в свою противоположность.

В связи со всем изложенным, в своей деятельности Движение развития исходит из того, что у нас есть максимум три года, за которые мы должны создать совершенно другую модель того, что должно происходить в России, в том числе — другую модель госуправления.

Мы видим, что даже в наиболее благоприятных ситуациях, например, в ситуации 2004-2007 гг., когда еженедельно золотовалютные резервы Российской Федерации пополнялись на 3-5 млрд. долларов, государство демонстрировало крайне низкую эффективность. А в условиях катастрофы 2014 года неэффективное государство может быть разрушено. И это разрушение может пойти по самым неожиданным и самым неприятным сценариям, в том числе — по сценарию повторения тех событий, которые имели место 20 лет назад, в 1991 году. Не хотелось бы, чтобы это все повторилось, но в еще более тяжелой форме.

Поэтому Движение развития считает, что надо разрабатывать трехлетку развития страны.

Когда господин Федоров, который в Общероссийском народном фронте отвечает за программу и идеологию, говорит, что они собираются разработать пятилетку, то это отражает некоторое несоответствие его протекающим процессам и складывающейся ситуации, ощущение того, что жизнь только начинается и что все будет хорошо. Мне кажется, что такая бытовая «идеология прогресса» очень опасна. Я уверен, что никакой пятилетки, при самом благоприятном к ней отношении, просто не будет по факту. У России просто нет пяти лет. Максимум у нас есть трехлетка. В эту трехлетку необходимо создать, прежде всего, кадровый потенциал, который мог бы управлять страной. Это, прежде всего, молодежные кадры, которые за данное время могли бы выучиться на то, чтобы сверхэффективно действовать в катастрофической ситуации.

Вообще, проблема молодежи важна не только в том плане, что это кадровый ресурс развития страны. Тем, кто сегодня является молодежью, в любом случае предстоит управлять страной, в том числе — в условиях приближающихся невзгод. Очень важна она и в том плане, что все наши проблемы нынешние, все деградационные процессы становятся особенно очевидными через их отношение к молодежи, ее жизни. Потому что молодежи некуда встраиваться, по большому счету, некуда включаться. Нет процессов развития, в которые самые талантливые молодые ребята могли бы планировать включаться, думая: да, 10 лет буду пахать, но зато я состоюсь как личность, как гражданин, я состоюсь как семья с собственным жильем. В основном некуда молодым людям включаться. И это не столько проблема отсутствия блата и других социальных лифтов, сколько проблема отсутствия процессов решительного развития страны.

В этом плане вопрос молодежи — главный и ключевой. Если мы не организуем процессы развития и не включим в них молодежь, то самые замечательные и благие пожелания, планы и программы не будут иметь отношения к реальности.

Какие процессы нужно в эту трехлетку запускать для молодежи и вместе с молодежью?

На мой взгляд, в нынешних условиях мы уже не сможем пойти обычным для последних лет путем, когда мы берем какую-то управленческую схему на Западе и внедряем ее у себя, рассчитывая, что она будет здесь работать. Прекрасный пример, еще требующий серьезного анализа, это пример с так называемым институтами развития.

В 2005 году, когда у государства появились дополнительные деньги, институты развития стали массово создаваться. И что? Институтов развития — полно, а развития — нет.

Возьмем Российский сельскохозяйственный банк, институт развития. Но люди не могут там получить кредиты, потому что у них нет залога. А те, кто получают, перекредитовываются, потому что не могут отдать и не могут вернуть. Внешэкономбанк, Банк развития — то же самое. Институты развития, связанные с разного рода венчурными компаниями. Фонд содействия жилищному строительству появился три года назад. За три года уже всю страну можно было покрыть стройплощадками. Но ничего нет. Фонд есть, зарплаты в 1,5-2 миллиона рублей у среднего менеджмента есть, а строительства — нет.

В итоге мы имеем 20 лет деградации после 1991 года и еще последние 20 лет СССР, когда, к сожалению, развития тоже не было, мы не создавали ничего нового, все строилось по инерции либо с гиперзатратами, и уходили во все более затратную экономику.

Если взять эти 40-50 лет деградации, они требуют от нас, по сути, революции, верней, революций в предметно-конкретных сферах. Проще не получится.

Поэтому мы видим следующую модель этой трехлетки развития.

Первый уровень — это 7 созидательных революций.

Второй — это 100-200 проектов развития страны, наша версия которых представлена на сайте Проектное государство.

Третий — это примерно от 300 до 1000 конкретных инвестиционных проектов, которые уже могут рассматриваться как те, которые можно включать в кредитные потоки.

Цифры, конечно, условные. Здесь обозначен только порядок этих цифр.

Через реализацию этой схемы мы должны сделать две вещи. Первое — спасти страну, чтобы мы просто выживали физически. Во-вторых, перейти к совершенно новой общественной системе, к тому, что можно назвать обществом развития. Это такое общество, где востребуется личность человека, прежде всего, молодого человека, где к нему предъявляются очень серьезные, жесткие требования с точки зрения его дееспособности. Но при демонстрации дееспособности, при возможности не только усердно работать, вкалывать, но и достигать высоких результатов, эти люди получают максимальную долю в общественном богатстве и, работая на страну, являются лидерским классом.

Итак, о каких семи революциях идет речь?

Первая революция — демографическая. Ее цель в том, чтобы переломить процессы вымирания и обезлюживания страны и до конца столетия увеличить численность российского населения до 200 миллионов человек. На мой взгляд, демографический аспект принципиально важен не только потому, что на наша огромная территория должна быть заселена и освоена, но и потому, прежде всего, что демографическая ситуация отражает желание людей жить. Если нет хотя бы простого воспроизводства, значит, люди не хотят жить. Если нет желания воспроизвести свою родовую историю в детях, это значит, что люди совершают медленное самоубийство и, по сути, обслуживают смерть.

Для реализации этой революции необходима ставка государства и общества на крупную многопоколенную семью с тремя-четырьмя детьми с приоритетом стимулирования рождаемости на наиболее поражённых вымиранием территориях, прежде всего, регионов Дальнего Востока России и Нечерноземья. И главный акцент здесь — на трехдетную семью, стимулирование создания таких семей, их поддержка жильем, финансами и так далее.

Вторая революция — градостроительная. Скучно и грустно на эту тему говорить, потому что сегодня дом, с точки зрения технологической и экономической, — вещь не более сложная, чем телевизор. То есть существуют все возможности для того, чтобы сделать для любой семьи дом таким же доступным, как телевизор. Дом — это не вопрос роскоши, это то, что государство должно давать при создании семьи «по умолчанию». Все энергосберегающие и экологические технологии для этого есть, только они создаются в России, и продвигаются и применяются почему-то в Европе.

Эту ситуацию нужно изменить. Необходимо каждой желающей новой молодой семье обеспечить с 2015 года собственный дом-усадьбу в малоэтажных экологических поселениях усадебно-ландшафтной, а не раковой мегаполисной урбанизации с возможностью выкупа жилья в течение 30 лет с ежемесячным взносом в 1000 рублей.

В системном плане градостроительная революция требует строительства 1000 новых хайтековых городов. Из них около 50 — совсем новые, а подавляющее большинство — на территории уже существующих городов или рядом с ними.

Единственное сегодня реальное препятствие на пути градостроительной революции состоит в том, что гигантские деньги выделяются тем, кто не выдает никаких результатов в плане градостроительства. Нужно не обслуживать элитные рынки жилья, а строить в десятки раз больше.

Третья революция — промышленно-технологическая.

Промышленность все воспринимают как заводы и трубы. Но промышленность — это прежде всего качество жизни, стиль жизни, которые обеспечиваются индустриями. В рамках этой революции к 2025 году необходимо создать не менее сорока пяти миллионов высококвалифицированных и высокооплачиваемых рабочих мест достойной занятости. Хотел бы подчеркнуть, что «достойная занятость» — это абсолютно официальный термин Международной организации труда. В Европе создание одного рабочего места стоит не менее 100 тыс. евро, поскольку это огромная инфраструктура и прочее.

Кстати, мне сегодня звонил корреспондент одной радиостанции и спрашивал: как вы относитесь к проблеме перепроизводства юристов и экономистов в системе образования и к тому, что необходимо больше молодежи привлекать на рабочие специальности? На мой взгляд, это уродливая и чудовищная постановка проблемы.

Что такое сегодня рабочая специальность? Это заводы в лучшем случае 1980-х годов, а чаще — 1950-1970-х гг., где станочный парк изношен в два раза больше, чем даже в Китае. Китайский станочник почему в два раза производительней нашего? Потому что у него обновлен станочный парк. В этом смысле когда нашей молодежи говорят «идите в рабочие», это издевательство. Потому что молодежь хочет идти в самое перспективное, а ее приглашают в позапрошлый век.

Высококвалифицированные современные рабочие места требуют как минимум одного высшего образования. Иначе, без высшего образования, с современной техникой, станками и так далее, невозможно справиться.

Поэтому требуется переход промышленности к седьмому технологическому укладу, организация тотального технологического перевооружения на основе создания нового отечественного станкостроения, развёртывание федеральной сети кластеров промышленного развития и проектирование разнообразных индивидуальных хайтековых индустрий, так называемых «простых технологий» для семейного и малого бизнеса.

Четвертая — энергетическая революция. Здесь требуется отмена разрушительной реформы электроэнергетики Чубайса и ставка на опережающее развитие ядерной энергетики на основе «быстрых» реакторов (замкнутого ядерного топливного цикла и реакторах на «быстрых» нейтронах) и организацию сотовой инфраструктуры малых атомных станций. В итоге мы должны стать страной с самой дешёвой и даже избыточной энергией, превращающей нашу страну в энергетическую сверхдержаву, когда миром правит русский джоуль.

Пятая революция — антропологическая. Это, прежде всего, вопрос образования. Организация лидирующей в мире новой общенародной российской школы, воспроизводящей всё лучшее из советской школы и дополнительно ставящей каждому учащемуся высшие способности мышления, понимания, идеализации, рефлексии, проектирования и действия.

Шестая революция — интеграционно-постсоветская. Она связана со строительством на постсоветском пространстве новой большой страны, являющейся монолитным геоэкономическим, геополитическим, геокультурным и геостратегическим субъектом, не позволяющим зарубежным тяжеловесам геоэкономики нещадно эксплуатировать новые независимые государства, но при этом сохраняющей их национальные суверенитеты. Я только что давал интервью телекомпании «Мир» по поводу того, нужен ли экзамен на знание русского языка для мигрантов. На мой взгляд, такие вопросы — это показатель того, что мы крайне деградировали. Потому что за ними стоит иллюзия, что вот есть Российская Федерация, а есть иностранные государства, которые такие же иностранные, как примерно Зимбабве или США. Еще существует иллюзия, что мы можем отказаться от постсоветского пространства, от его организации.

И это очень странно, потому что та же Грузия — это плацдарм против нас на постсоветском пространстве. Если мы этот регион не переорганизуем, не возьмем на себя ответственность за их развитие, того же Таджикистана, то помимо героина, терроризма, будет еще тысяча других болезней, которые заставят нас, образно говоря, всю жизнь работать на лекарства.

И последняя революция, возможно, самая важная, это дальневосточная революция. Центр жизни страны и, возможно, даже столица, должны быть перенесены на Дальний Восток, на границу с Китаем, рядом с Японией, Кореей. Без того, чтобы в этом регионе становиться форпостом и лидером развития, мы, по сути, обречены. Потому что уже сегодня Дальний Восток — это сырьевой придаток не США или Германии, даже не Японии или Кореи, а Китая.

Но помимо этого есть и вопрос пространственной деградации страны. Готовя публикацию для одного дальневосточного журнала, я нарисовал треугольник «Москва — Санкт-Петербург — Сочи» — треугольник, где обращаются основные финансовые средства. Но этот треугольник — это крайний запад страны. И это приговор стране.

Поэтому Дальний Восток, его опережающее развитие и создание оптимальных условий для того, чтобы молодежь могла себя там найти, — это важнейшая задача.

Что касается проектов развития, то они изложены на нашем портале Проектное государство, с ними можно ознакомиться, включаться в их реализацию и так далее.

По каждому проекту у нас совершенно разная ситуация. Где-то есть только концепт на полторы страницы. Где-то есть уже серьезное продвижение, постановление Правительства, выделение бюджетных средств и так далее. В этом смысле суть не в том, чтобы все проекты двигались синхронно. От каких-то из них, возможно, вообще надо будет отказаться, будут появляться новые проекты. Главное, чтобы вокруг них собирались люди, с одной стороны, молодежь, а с другой — опытные эксперты и практики. Такие сообщества из молодых людей и экспертов вокруг каждого проекта я и считаю основным ресурсом.