Туофикеа — общественные новости

Готовлюсь к сегодняшней дискуссии на РСН. В 19.00 будем обсуждать с Алексеем Ващенко убийство полковника Буданова. Он будет защищать версию о кровной мести. Я взялся обосновать версию о политической провокации.

Чтобы мои тезисы были более понятны сформулирую их заранее письменно.

1. Отметать с порога версию о кровной мести нет никаких оснований. Точнее не о кровной, а об этнической мести. Поскольку активнее всего угрожавший Буданову господин Кадыров ни разу кровным родственником Кунгаевых не является. Угрозы в адрес Буданова были для Кадырова не родственным долгом, а вопросом о поднятии престижа в качестве чеченского лидера. Разумеется следствие обязано _в первую очередь_ и _со всей тщательностью_ проверить угрожавшего и всех представителей «чеченской общественности», которая могла бы быть причастна к этому преступлению.

2. Для такой проверки тем больше оснований, что за последние годы Москва уже не раз становилась свидетелем взаимных расчетов между чеченскими кланами, — взрывов, расстрелов и т.д. И это вызывало беспокойство, особенно в связи с тем, что однажды эти разборки должны были пересечь черту — из внутричеченских стать чеченско-русскими. И вот по видимости эта черта перейдена.

3. Однако версия о непосредственном чеченском следе не должна заслонять от нас некоторых фактов. Во-первых, время для осуществления «мести» очень неудачное — последние полгода действия кавказских диаспор в Москве находятся под самым пристальным общественным вниманием и воспринимаются очень болезненно. По многим вопросам чеченскому лобби приходится стратегически или тактически отступать. Убить Буданова сейчас — значит нажить на голову неприятностей даже такому безнаказанному деятелю как Р.А. Кадыров.Чтобы убивать Буданова сейчас надо было быть либо абсолютно до бесчувствия обнаглевшим, либо очень глупым. Хотя такое тоже возможно.

4. В то же время, убийство Буданова, которое я назвал уже «идеальной провокацией» очень хорошо ложится в другой контекст. Последний месяц оживилась политическая активность Путина. На выборы вместо ЕР пойдет Народный фронт — по сути совершенно новая структура. Это может стать первым шагом на пути возвращения Путина в президенты. Вариант — который категорически не приемлют, к примеру, в Вашингтоне. Там уже ясно показали, что всеми средствами будут стараться не допустить возвращения Путина. А для этого нужно нанести ему максимально болезненный удар.

5. Максимально болезненный удар — это удар в действительно слабое место. Таким слабым местом, ахиллесовой пятой путинской системы является конструкция национальных отношений и существование политического оффшора в виде кадыровской Чечни. Тотальная безнаказанность кавказской преступности в Москве и других русских городах — максимально мобилизующий народное негодование и социальный взрыв фактор. Это экспериментально доказано. Путин несет за Кадырова ответственность — именно он взрастил из него то, чем сейчас является чеченский лидер.

6. Соответственно предъявление обществу картины «Кадыров, который цинично, на глазах у всех убивает в центре Москвы Буданова» — это огромной силы удар по Путину. Она превращает его в невольного соучастника. Выставляет предателем русского офицера. Отрывает от него значительную часть националистов и патриотов — тех, кто поддерживал его в период «чеченского консенсуса» 1999-2001. Консенсуса разрушенного тогда именно делом Буданова и уступками в нем федеральной власти.

7. Еще более критичной станет ситуация если московская полиция начнет подавлять протестные выступления. В декабре 2010 Путин резко улучшил свой имидж, фактически поддержав болельщиков Спартака и приехав на могилу Свиридова. Приехать на могилу Буданова он не сможет — это сразу отзовется в Чечне. А подавление протестов будет воспринято как еще одно доказательство русского бесправия — нас убивают, да еще и при этом затыкают кляпом рот. Все понимают, что ситуация с беспределом этнокриминала нетерпима и она совершенно справедливо вставляется первым пунктом в счет существующей власти. Социальный контракт общества и власти, подорванный коррупционными скандалами, вопросом о чиновном воровстве, на национально-криминальном вопросе, на вопросе о беззащитности любого человека в России перед этнокриминалом, особенно когда он действуюет под крышей «автономной государственности», может попросту рухнуть.

8. Другими словами, не отбрасывая версию о чеченском следе в его самом простом виде я бы рассмотрел и версию о политической вилке Путину, поставленной теми, кто не хотел бы его возвращения. Владимиру Владимировичу предложили расплатиться по самым неприятным счетам, по самому неудачному пункту его политики в прошедшее десятилетия. Пункту из-за которого страна балансирует на грани распада — причем если 10 лет назад была массовая воля к единству, то теперь общество расколото. Единство страны ценой непрекращающегося разбоя, ценной политических убийств, ценой бесконечного высасывания дани, ценой политического и морального унижения русского большинства, многих сегодня не устраивает. Требуется уже сейчас радикальная смена политики, чтобы это положение изменить, иначе подобные вчерашнему преступления и бессилие власти в противостоянии им, сведут поддержку ее в обществе — к нулю.

9. Отдельно хотелось бы сказать о придурках и провокаторах. То есть о тех так называемых правозащитниках, которые заявляют, что Буданова настигло возмездие и «народное правосудие». Эти лица напомнили нам еще раз о том факте, что никаких «правозащитников» в России нет — есть легальная часть террористического криминального сообщества, ведшего войну против России в 90-00 годы, бравшего заложников, убивавшего детей в Беслане, взрывавшего метро. Это те же самые убийцы, только они работают ртом, а не руками. Воспринимать этих правозащитников, начиная от Ковалева и кончая так ярко вчера засветившимся Рыбаковым, нужно в одном ряду с Басаевым, Радуевым, Удуговым, и прочими. С их рук и языков сочится кровь милионов убитых — и вчера Юрия Буданов стал миллион первым. Надеюсь, что правосудие их постинет. Не уличное, а самое настоящее — с прокурором, адвокатом, судьей, и присяжными, которые однажды вынесут свой приговор.